Горло саднило, словно разодранное в кровь. Но это тоже было без вариантов. Командный откликался через раз – внутренние коммуникации зацепило расползшейся кляксой демкаша, так что приходилось кричать, забивая собственным голосом уже вышедший за предельные значения гул.
- Таши…
Дальнир «свернул» ядро, выставив в списке доступного необходимый для выживания минимум. Если бы не та система, которую «пробросили» в Изумрудной…
Сдув повисшую на носу каплю пота, тряхнула головой.
Легче не стало, но…
- Таши! Я больше…
- … можешь, Тарас, можешь! - сквозь зубы процедила я.
Во рту отдавало металлом – до крови прикусила язык. Губы пересохли. Спину я уже не чувствовала… Давно!
- Маршевые – шестьдесят пять. Мощность падает…
Очередная иллюстрация к тому, что хуже могло быть, но…
- Командор! - дернули меня за плечо.
Прежде чем обернуться, еще раз попыталась осознать происходящее. То, что мы в полной…
Укол в шею заставил отвлечься от происходящего на дрожащей в приступе объемке и все-таки, хоть и на миг, но повернуть голову.
Стас остался на острове…
Мы…
- Как внизу?
Марк прочитал по-губам. Кивнув, показал большой палец.
Юл. Валечка. Костас. Тарас…
Условная граница шторма была рядом…
И не важно, что это – рядом, тоже выглядело, как невозможно.
Мы были живы…
А раз так…
С утра шел дождь. После обеда небо прояснилось, однако похолодало. Не так, чтобы серьезно – особой смены сезонов в этой местности не наблюдалось, но ветер был порывистым, острым. К вечеру погода окончательно испортилась. Температура опустилась ниже нуля, чего не случалось на памяти даже «старожилов», влажная земля подернулась ледяной коркой, зеленая листва отяжелела.
Метеорологи утверждали, что дольше, чем сутки, это светопредставление не продержится, но Шаевский прогнозу не слишком-то верил. Не потому, что были основания. Просто…
Сканер командного отреагировал на переключение в ночной режим раскрытого над базой защитного поля, а спустя пару секунд по периметру малой стапельной площадки врубились прожектора, раскрасив все вокруг бликами.
Виктор не то что бы поежился – температурный контроль формы включился автоматически, просто передернул плечами, скидывая с них тяжесть.
Несколько дней…
За все время службы ни одна операция не стоила ему столько нервов, как эта.
- Выдохни, уже можно.
Шаевский отвел взгляд от стапеля, на котором теперь во всей своей красе «лежал» тот самый посредник, доставивший на базу Лауру с внуком. Развернувшись, посмотрел на Кабаргу, спрятавшегося под прикрытием климатического купола.
Мысль о том, что сам он об этом даже не подумал, была мрачной. Не тем, что имела место быть похожая на растерянность рассеянность, а личным, которое, как показывала практика, давило сильнее, чем позволяла его реальность.
Впрочем…
Про «в Союз, поливать цветочки», он помнил. Не в категориях слов, произнесенных однажды Штормом, полноценным, до самого нутра осознанием, что будет, если он…
- На Земле шухер. У стархов – тоже. – Голос звучал спокойно, что совершенно не соответствовало внутреннему состоянию. – Когда станет известно, чья это работа…
Вопреки ожиданиям, говорить о том, что думать надо было раньше, Кабарга не стал. Скорее даже, наоборот:
- А чья это работа? – едва ли не искренне удивился Александр. Оставшись за старшего, своего амплуа рубахи-парня он не изменил. И если бы не взгляд…
Что ж, в этом заместитель главы разведки корпуса «Ворош» был прав. Орлов свидетельств своего участия в этой операции не оставил, да и остальные – вряд ли, так что…
Вариант, который провернули неизвестные ему парни, назывался: «без доказательств». Просчитать при благоприятном раскладе можно, а вот прижать…
- Работали ваши? – имея в виду то самое «несуществующее» подразделение, в котором когда-то служил Кабарга, поинтересовался Шаевский.
Вопрос смысла не имел – какая теперь разница, но для поддержания разговора вполне подходил.
- А кто его знает?! – машинально отвернувшись от «ударившего» по пленке купола порыва ветра, со смешком отозвался Кабарга. – Но я бы точно не хотел оказаться на месте тех, кто проворонил похищение. Пятно теперь…
С этим Шаевский был согласен, но рассуждал несколько иначе. Выполняй они хорошо свои обязанности…
В груди дернулось – воспоминание о голографии дочери и внука, которые ему показали, требуя лояльности, отдалось глухой болью. И хотя все практически закончилось…