– Видя, что я не подчиняюсь ни приказам, ни мольбам, он разозлится. Да он уже зол. И ищет способ побольнее ранить меня. Отсюда все эти сны: и об отце, и о надежде… Даже не знаю, что больнее – терять то, что было когда-то или то, чего уже никогда не будет…
– Не отчаивайся. Если ты действительно хочешь этого, волки придут и без твоего зова. И отведут тебя в твой караван.
– Нас.
– Что?
– Ты ведь пойдешь со мной? Ты обещал.
– Конечно, – он улыбнулся. – Честно говоря, я боялся, что ты забудешь об этой своей просьбе.
– Но почему я должна забыть?
– Ты ведь сказала, что боги против нашей помолвки.
– Может быть, это только мой страх. А на самом деле все иначе. Так или иначе…
– Так или иначе, зачем буду нужен я, когда рядом – священные волки? Они защитят тебя лучше, чем кто бы то ни был. Они…
– Они… – при воспоминании Ашти и Хане добрая мечтательная улыбка коснулась губ девушки. – Они самые замечательные создания на свете!… Но они – не люди.
– А это важно для тебя – чтобы рядом был человек?
– Да, – уверенно кивнула она.
– В самом деле? Ты говоришь это не просто для того, чтобы утешить меня?
– Я говорю так, потому что так оно и есть… Киш, я стараюсь совсем не врать. И не важно, во благо эта ложь или во зло. В крайнем случае – лучше уж промолчать.
– Да, конечно, – понимающе закивал юноша, – повелитель небес запрещает людям лгать.
– Шамаш не запрещает и не разрешает. Он… Он просто поступает так, как считает нужным. Остальные же стараются следовать Его примеру.
– Ведь Он – бог солнца!
– Он… Сейчас речь не о Нем.
– Тебе почему-то неприятен этот разговор?
– Мне просто тяжело, больно вспоминать, думать о том, что я никогда больше Его не увижу… – ее голос сорвался.
– Мати! Что ты!
– Не надо, не успокаивай меня! – она потерла глаза. – Лучше сразу, одним махом взять – и отрезать прошлое. И не важно, что это часть тебя. Лучше так – с размаху, раз и навсегда. Потому что… Если надеяться… Тогда все будет так же, но при этом жутко больно, словно тупым ножом пытаешься отпилить руку!
– Да почему ты так уверена…! Вспомни! Обманщик не властен ни над чем, за исключением снов, и то не всех! Он не сможет вмешаться в реальную жизнь! Он только пугает! И, значит, ничего плохого не случится, если ты позовешь волков, а они…
– Нет, – качнула головой Мати, упрямо поджав губы.
– Что же тогда? Сдашься? Вот так просто? А как же испытание?
– Может быть…Может быть в этом оно и состоит: удержаться от искушения.
– Ничего не делая? – в душе он не был согласен с этим, зная, что порой бездействие хуже самого плохого поступка. Но что он мог сказать той, которая привыкла ждать беды как раз от своих действий? – Но тогда мы просто замерзнем, и все!
– Не обязательно…
Только теперь Киш заметил, что его спутница не спускает пристального взгляда немигавших глаз с горизонта.
– Чего ты ждешь?
– Знаешь, о чем я мечтаю? – оставив вопрос собеседника без ответа, спросила она.
– О чем?
– Ошибиться.
– Как это? – тот даже растерялся.
– Сон, в котором ко мне пришли снежные волки. Я думаю, что он был придумал Лалем.
Но если я ошибаюсь, если он просто поймал его за хвост, приснившись мне в миг пробуждения… Тогда мой сон был от Матушки метелицы. А, значит, Она пришлет за мной своих священных зверей.
– Это было бы замечательно! – обрадованный, воскликнул Киш, в то время как девушка лишь чуть заметно наклонила голову. – Ты так не считаешь? – заметив это, спросил он. – Но, великие боги, почему?!
Мати молчала.
"Он не поймет, если я скажу правду, – она с сожалением взглянула на спутника, – ведь все, что нужно ему, всем в этом караване, чтобы считать испытание пройденным, это увидеть золотых волков. Они придут – и чужаки будут счастливы. А я… Ведь для меня их приход будет означать еще и то, что госпожа Айя на самом деле хочет, чтобы я осталась в этом караване. И жила обычной жизнью, забыв обо всем остальном. Ведь волки могут лишь напомнить мне о прошлом, однако не помочь вернуться в него. Я сама упросила Шамаша сделать так, чтобы они не смогли подойти к Курунфу. Они не отведут меня домой. А сама я никогда не найду дороги.
Хотя…" – у нее в голове возникла какая-то пока еще неясная мысль… Что-то во всем этом было, какая-то надежда все таки оставалась… Вот только как найти среди бесконечности путей тот один, который мог привести ее в единственное желанное будущее?
– О чем же ты грустишь, звездочка ясная? – заглянув в глаза девушке, мягко спросил караванщик.
– Сама не знаю, – она поежилась, втянула ладони в рукава.
– Замерзла? – заметив это, спросил караванщик. – Иди ко мне.
Мати подошла, прижалась к груди, позволив юноше себя обнять. Хотя ей было совсем не холодно. Только ноги начали чуть-чуть стыть.
"Не удивительно – так долго стоять на одном месте, да еще по щиколотку в снегу.
Вон Киш постоянно переступает с ноги на ногу. И правильно. Нужно двигаться!" Она сорвалась с места, пробежала несколько шагов, прежде чем Киш удивленно окликнул ее:
– Что случилось? – он насторожился, огляделся. Ему даже показалось, что Мати увидела волков и бросилась им навстречу, но их нигде не было видно. "Должно быть, ей показалось…" А девушка между тем вернулась к нему, взяла за руку, потянула за собой.
– Пойдем!
– Куда? Никого же нет! Тебе показалось…
– Да! Мне показалось! Что я начала замерзать!
– Я согрею тебя, – он взял ее ладони, поднес к губам, подышал, делясь своим теплом.
– Нет, не надо! – та отстранилась, но сделала это так мягко, чтобы не обидеть. – Ты ведь тоже замерз!
– Ты ошибаешься. Мне тепло.
– Отчего же у тебя зубы стучат? Киш, ты просто не хочешь признаваться! И я даже знаю, почему. Все вы мужчины такие – стремитесь выглядеть всесильными и всемогущими, чтобы показать – мы можем положиться на вас. Рядом с вами нам будет тепло, хорошо и безопасно. Но на самом деле, вы – не каменные. Пойдем. Нам нужно двигаться. Только так мы согреемся.
– Можно разжечь костер.
– Нет. Идем. Не бойся. Мы не потеряемся в снегах. Если все правы и мы здесь во исполнение воли небожителей, Они сами выведут нас на нашу дорогу, когда все будет позади.
– Да, – кивнул юноша, – все верно… Если наш путь и путь каравана не совпадают…
Тогда мы не найдем своей судьбы до тех пор, пока стоим здесь! – он выпрямился, поняв, что, наконец, обрел не достававшееся звено.
Мати тоже оживилась. Те несколько шагов, которые она успела сделать, помогли ей понять: "Вот он, ответ! Курунф – это не путь! Это место! Туда входят, чтобы остаться навеки! А остаются, когда останавливаются! Если же двигаться… Все время двигаться, переходя с места на место, из сна в сон…" – она начала понимать. Сколь бы ни были ужасны ее сны, в них было ее спасение, не в браслете!
Браслет – он защищал ее только от демонов, но не от самой себя! А ведь мечта – она была внутри нее, и, значит…
– Вперед! – Киш был вполне счастлив. Его просто переполняла жажда движения, пришедшая на смену столь долгому бездействию.
Он сделал несколько шагов – нетвердых из-за сильной боли в замерзших ногах, которые еще мгновение назад ничего не чувствовали, словно превратившись в куски льда. Движение вернуло в них жизнь. Но вместе с ней пришла и боль. Ему даже пришлось опустил голову, пряча лицо в воротник, чтобы Мати не увидела, как он морщится. Это было бы знаком слабости. А ему нужно было быть сильным. Особенно сейчас. Нет, у него оставалось времени на это – слабость, боль и все такое прочее. Пусть болит потом. Киш заставил себя двигаться быстрее.
Однако уже через несколько мгновений он понял, что они идут не достаточно быстро.
– Нужно попросить у дозорных оленей. Тогда мы успеем…
– Киш, – она остановила его, коснувшись ладонью груди, – ты забываешь: я не дозорный. Никто никогда не учил меня скакать верхом.
– Это просто! В конце концов, возьмем одного рогача. Ничего, мы легкие, выдержит.