"Не сдавайся, – проговорила она, глядя на девушку глубокими мудрыми глазами существа, которое не только познало все в этом мире, но и смогло заглянуть за границы мироздания. – Не отступай. Нужно идти вперед, даже когда дороги не хватает и для одного шага".
"Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Не понимаю…" – девушка замотала головой, отгоняя от себя тени наваждения.
"Успокойся. Все будет хорошо. Мы будем рядом с тобой, помогая и защищая".
"Почему? Почему вы готовы помогать мне? Ради Ашти? " "Ради нее. Ради тебя. Ради самих себя".
Мати свела на миг брови. Она не поняла, что имела в виду волчица. Однако переспрашивать не стала. Главным было другое: она была не одна в снегах пустыни.
"Спасибо!" – Мати подняла руку, собираясь погладить снежную волчицу, но в последний миг остановилась, не решившись. Это было бы слишком фамильярно. И потом, кто она такая? А это – мать стаи. К тому же, другие волки могли увидеть в ее жесте угрозу и напасть.
"Я заслужила наказание, – думала она, – но пусть оно настигнет меня не сейчас.
Потом. Когда от меня не будут зависеть жизни других. Пока же это так, я не могу себе позволить умереть!" "Только не гони нас, – продолжала старая волчица. – Потому что даже если ты сделаешь это, мы не сможем уйти. Но нам не хотелось бы делать что-то против твоей воли".
"Спасибо!" – губы девушки дрогнули. Она не ожидала услышать этих слов. Но именно они стали лучшим лекарством для ее сердца, наполнив его верой в собственные силы.
Она и представить себе не могла, что кто-то может быть столь бескорыстным. Ведь даже люди, прежде чем помогать, оговаривают условия, хотя они – одной крови. А тут – волки. Не просто чужие – другие.
Мати подняла голову. Обвела взглядом собравшихся вокруг нее снежных охотников, подолгу задерживаясь на каждом звере. В глазах всех – и стариков, и недавних щенков – она видела одно и то же – понимание, признание, и еще – нечто неуловимое, далекое – тень узнавания и почитания. С чего бы это? Хотя, конечно, если она на самом деле дочь госпожи Айи, в ней, ее чертах должно быть что-то от матери. Может быть, в этом все и дело. Они помогают ей, потому что такова воля их повелительницы. Однако если и так, что в этом плохого? Ничего.
Караванщица подняла голову, чтобы взглянуть на горизонт, который растворился в ярком солнечном свете, стерся без следа дыханием ветров, словно его не было вовсе. Никаких границ. Никаких расстояний. Все – лишь один миг и один шаг.
"Ладно, – наконец, она приняла решение. – Ты права, мать, – она с уважением взглянула на старую волчицу, – нужно идти вперед. А зачем, куда и как – это вопросы для тех, кто не хочет ничего делать".
Она вновь огляделась вокруг, но на этот раз ее взгляд был совсем другим – не скучающе-мечтательным, а резким, ищущим.
"Только прежде нужно разобраться с тем, что остается позади. Чтобы ничто не задерживало, не тянуло назад".
– Киш, – негромко окликнула она юношу.
– Да! – с готовностью отозвался тот, двинулся к девушке, но, наткнувшись на хмурые взгляды и предупреждающе недовольное ворчание волков, остановился.
"Пропустите его", – попросила Мати снежных охотников, и те, пусть с неохотой, но поднялись со своих мест, расступаясь перед чужаком.
"Ему здесь не место", – недовольно рыкнул огромный мощный волк, в котором без труда угадывался вожак стаи.
"Ты прав, – соглашаясь с ним, а вместе с ним и со всей стаей, кивнула Мати. – Ему пора возвращаться".
"Он ушел далеко от своего костра, – наклонил голову золотой охотник. – Ему будет трудно найти дорогу домой… Ты ведь хочешь, чтобы он дошел? " "Конечно!" – а как же иначе! Не могла же она оставить умирать в снегах того, кто оказался в них из-за нее! Никогда! И хотя снежный охотник ничего не говорил об этом, само предположение ранило ее душу.
"Я не хотел тебя обидеть, – заметив это, виновато пригнулся к снегу вожак, – лишь предложить: я мог бы послать кого-нибудь из стаи, чтобы они довели сына огня до его шатра".
"Это было бы замечательно! – глаза девушки зажглись радостью. – Спасибо тебе! – она была искренне благодарна золотому волку. Однако… Ее глаза все еще глядели на окружавший ее мир с опаской: – Но с ними все будет в порядке?" "Ты беспокоишься о моих детях? – снежный охотник смотрел на нее с уважением. – Так, словно это твои щенки? Ашти говорила правду: ты удивительное существо.
Доброе и внимательное. Для нас будет честью служить тебе. Что же до проводников…
Не беспокойся. С ними ничего не случится. Они осторожны и не подойдут к чужакам ближе, чем позволит безопасность".
"Спасибо тебе", – улыбнувшись, она кивнула волку, принимая его помощь, а потом повернулась к Кишу.
– Иди сюда, не бойся!
Тот осторожно, обходя священных зверей госпожи Айи на почтительном расстоянии, приблизился к Мати. Его глаза горели восхищением. Еще бы, оказаться в легенде!
– Пора возвращаться…
– Да! – кивнул Киш. Он считал так же. Да и не было никакого смысла дальше оставаться в снегах пустыни, пустых и холодных. Время испытания закончилось.
Впереди была жизнь. А жизнь невозможна вне каравана. Во всяком случае, он не видел для себя другого пути. Единственное, чего он не понимал, это почему Мати вздыхала, отчего ее глаза смотрели на него с такой грустью, словно прощаясь навсегда.
– Что ж… – она на миг прикусила губу. Всегда тяжело поворачиваться спиной к своему прошлому. Кажется, что лишаешься частицы себя. А когда в этом прошлом остается человек, к которому сердце успело привыкнуть… Но нет, лучше не затягивать. Пусть все закончится как можно скорее. – Прощай. Волки отведут тебя к каравану.
– Э! Тпру! Не так быстро! Подожди, подожди! Ты что же это, считаешь, что я вот так возьму и уйду, оставив тебя одну в снегах?! – он был готов возмутиться, разозленный не столько тем, что девушка подумала, что тот может с ней так поступить, сколько тем, что она решила с ним расстаться в тот самый миг, когда должна была соединиться на всю жизнь. – Это невозможно! – он бросился к ней, собираясь схватить за руку, чтобы увести силой, если та не готова идти сама. Но караванщик не успел сделать и шага, как перед ним оказалась пара больших рыжих волков. В глазах, движениях зверей была нескрываемая угроза, словно они предупреждали чужака: "Замри! Ни шагу больше! Иначе…" -Иди! – закричала Мати. – Уходи!
– Нет! Никогда! Если ты… Если не хочешь возвращаться, что ж, ладно, я пойду с тобой!
– Ты не можешь! Ты замерзнешь в снегах!
– Ты могла бы сделать так, чтобы…
– Нет, Киш! Прости меня! Прости, но тут наши пути расходятся. Навсегда! И не спорь со мной! Это не мое решение! Это воля госпожи Айи! Я уже сказала, что Она против нашей помолвки, и… – она говорила, говорила, понимая, что только половина ее слов – правда, однако остановиться уже не могла. – Уходи же! Ты ведь видишь, как мне тяжело!
– Вижу, – кивнул караванщик. Он все понял. Но понял по-своему: "Она хочет быть со мной. Любит меня. Но не может пойти против воли госпожи Айи, своей великой Матери. Ведь даже смертные родители могут помешать помолвке, что уж говорить о небожителях…" Так или иначе, ему ничего не оставалось, как смириться.
– Я тоже буду всегда любить тебя, – прошептал он, взглянул на Мати, стремясь запомнить, навсегда сохранить в своей памяти ее образ, хотел подойти, чтобы обнять, поцеловать на прощание, но волки не подпустили его к ней. А потом и она, вздохнув тяжело-тяжело, даже как показалось ему – с каким-то надрывом, повернулась и зашагала прочь, с каждым новым мигом все убыстряя и убыстряя шаг, словно стремясь как можно скорее оставить прошлое позади.
Прошлое… Каким бы плохим оно ни было, ему не сравниться с полным страхов и сомнений будущим.
Конец 6 книги