— Подглядывай, если ни на что другое не способен, — и повернулся к Семену спиной.
Он стоял и молча смотрел мне вслед.
Мы гуляли каждый день — и только в толпе не чувствовали слежки. Стоило выйти на пустую улицу или аллею Приморского парка (теперь Людмила боялась ездить за город), как вдали показывалась мрачная фигура, и чем пустынней было вокруг, тем она была ближе.
Я нервничал, Людмила похудела и побледнела. Она почти не смеялась — даже улыбалась редко.
Вскоре я разработал программу действий. Как-то мы уселись в городском саду на Дерибасовской, в самом шумном местечке города, и я начал разговор.
— Больше это терпеть нельзя, — сказал я. — Семен берет нас измором. Необходим большой скандал!
— Хочешь пойти к его отцу? — догадалась Людмила. — Пустое дело, Сереж. Отец еще странней, чем Семен. Он только обрадуется. Еще прибавит: правильно, сын, добывай свое счастье, только буйство и хулиганство запрещаю. Он это скажет, не сомневаюсь!
— И тем укажет единственный выход. Семен в драку со мной не лезет — значит, начать надо мне. Вот и получится запрещенное буйство.
Людмила побледнела.
— Ты с ума сошел! Он же сильней тебя!
— Я знаю. И не собираюсь его побеждать. Я хочу вызвать такой скандал, чтобы Семен за километр обходил твой дом.
— Он выхватит нож, если дойдет до настоящей драки,
— Именно на это я и рассчитываю.
— Ты хочешь, чтобы он тебя зарезал?
— А вот это — нет! К тому же не так просто убить человека, который предупрежден и сопротивляется. Да и я не совсем уж слабак… Ну, поцарапает он меня — протестовать не буду. Главное, чтобы он выхватил нож, пошел на уголовщину — и разозлил своего отца.
— Ты рассчитываешь на счастливый случай, а в драках таких меньше, чем несчастных.
— Много ты знаешь о мужских драках! Максимум ваших женских ссор — выдрать сопернице клок волос.
— Ты меня оскорбляешь! И вообще: думаешь, мне безразлично, грозит тебе опасность или нет? Да я теперь спать не смогу. Я запрещаю тебе даже думать об этом! Если, конечно, я для тебя что-то значу и ты со мной посчитаешься…
Она изо всех сил удерживалась от слез: плакать на Дерибасовской — это все-таки слишком! Я потянул ее за руку.
— Пойдем. Я не сделаю ничего, если ты не захочешь. Но ты сама убедишься, что другого выхода нет.
Мы молча дошли до ее дома, молча расстались. Я даже не попытался ее поцеловать. Я был расстроен: мой план казался мне рискованным, но разумным. Семен, как обычно, следил за нами. Я прошел так близко от него, что чуть не задел плечом — он медленно посторонился.
Несколько дней я не ходил к Людмиле. Накопилось много неотложных дел, а главное — хотелось дать ей время подумать: я понимал, что мое предложение не из тех, какие убеждают сразу. Сам я увлекался все больше и больше. Я впал в многомерную фантастику: проигрывал в уме варианты драки и честно старался не зацикливаться на тех, которые предполагали мою победу (даже воображаемые, они требовали вмешательства счастливого случая). Распаляемый вымыслами, я старался держаться реальности.
Семен сильней меня (внешне, во всяком случае) — это его преимущество. Я предупрежден и осторожен — плюс мне. Он будет нападать, я стану обороняться — расклад в мою пользу. Он кинется — я отскочу. Он ударит — я увернусь. Я заранее просчитывал его действия, тысячекратно каждое репетировал, тысячекратно искал и находил ответы.
Вывод был один: большого урона он мне не нанесет, а на маленький я сам нарываюсь. Большая победа ценой малых потерь — таким виделся волшебный выход из безвыходной ситуации.
Окончательно все обдумав, я пошел к Людмиле. Я был уверен, что теперь смогу ее убедить.
Среди тысяч вариантов я не учел одного — того, что произошел в реальности.
Людмила встретила меня в своей комнате. В соседней Крихацкий негромко спорил с женой. Сестры не было — наверное, вышла погулять с ребенком.
Я ужаснулся, увидев Людмилу. Она выглядела больной: пожелтела, похудела. И она не обрадовалась — только поздоровалась тусклым голосом. Еще никогда она не встречала меня так равнодушно.
— Прости, что долго не приходил. Был очень занят.
— Это не имеет значения. — Она не смотрела на меня. — Правда, я ждала тебя: нужно было посоветоваться.
— Давай посоветуемся.
— Уже не о чем.
Я помолчал. Я не решался вновь заговорить о своем плане.
— Случилось что-то важное? — осторожно спросил я.
— Да, случилось, — сказала она пустым голосом. — И важное. Нам нужно расстаться, Сереж.