По пути Адель боялась, что утратит контроль и сделает что-нибудь не то, но на горе Броккен поняла, насколько глупы её опасения. Ведьмы собирались самые разные, кого-то она была во сто крат сильней, кого-то — слабее настолько же, только это ни на что не влияло: от того, как много их здесь было, и от того, какая сегодня ночь, единичная магия почти ничего не значила. Она оставалась с каждой ведьмой, но была подавлена силами остальных, как если бы оказалась зажата в ряду одинаковых зубчатых колёс и не могла делать больше, чем ей положено. Другими словами, Адель по-прежнему была сильна, но мощь окружавших её ведьм подавляла её сущность.
Это пугало, и Адель старалась держаться поближе к пани Росицкой. То, что их пустили, ещё ничего не значит… Формально допуск решал всё, но если она не сможет раскрыться? Все эти слова, непонятные обтекаемые термины, которые можно трактовать по желанию в зависимости от контекста, означали что-то конкретное, и Адель даже не знала, что. Какое-то ритуальное действо, одно из многих в эту ночь… Поможет ли оно ей сейчас? Этого никто обещать не мог.
— За мной, девочки, за мной, — командовала пани Росицкая. Одной рукой она держала дочь, другой — Адель; та сначала пыталась вырваться, потом решила, что это невежливо и небезопасно. Потеряться в такой толпе ей не хотелось, ну а что до манер — пани Эльжбета явно привыкла и не к такому, и ей все проблемы и заскоки Адель казались незначительными мелочами. Это не оскорбляло, потому что обижаться на ведьму такого ранга, которая к тому же спасает тебе жизнь, слишком даже для дикой и не очень-то воспитанной девушки.
А ранг у пани Эльжбеты был, и ещё какой. Не существовало единой иерархии, кроме тех, какие выдумали чародеи, чтобы держаться вместе, но все эти старейшины, послы и прочая ерунда — они ничего не значили, когда за дело брались ведьмы. Тут-то сразу видно, кто плох, а кто хорош! Пани Эльжбета была лучшей. Так казалось Адель, которая не знала всего: на самом деле, лучших набралось бы около десятка, просто не все здесь присутствовали. Когда пани Росицкая поднималась по склону (она выбрала обычный пеший путь, чтобы как положено провести своих спутниц), перед ней расступались. Когда пани Росицкая поднялась, смолкли все разговоры, а потом напоенный кострами и травами воздух разорвался от радостных криков. Когда пани Росицкая вынула шпильки, несколько незнакомых ведьмочек подлетели к ней, чтобы поймать волну огненно-рыжих волос.
Предстояло ещё какое-то переодевание, и Адель, оставив свою провожатую с множеством помощниц, решилась сделать полшага в сторону и осмотреться. Ей было страшно оттого, что она чувствовала себя подавленной и скованной по рукам и ногам, и ещё ей было страшно, потому что когда-то её отсюда выгнали. Простейший человеческий страх, от которого она все эти годы отворачивалась, пряча его за ненавистью. Ненависть тоже была, но испуг одерживал верх, стоило Адель снова ощутить, насколько она здесь одинока. Бесконечная вереница танцующих девушек в венках из ядовитых трав кружилась около главного входа, встречая новоприбывших. Тропу охраняли покорные ведьмам козлы, чьи рога были увиты плющом и цветными лентами. Костры, бесчисленное множество костров тут и там, они все трещали, через них прыгали, на них жарили мясо, сушили мокрую одежду и ворожили — знакомая фигура выступила из пламени, и Адель удивлённо подалась вперёд, думая, что у неё нет знакомых. Оказалось, есть! Она напрочь забыла имя своей соперницы из замка Лавут-Полиньяк, но Марина Ферри ничего не забыла. Подмигнув Адель, она обнажила зубы в ослепительной улыбке и снова куда-то пропала.
— Откуда музыка? — пробормотала Адель, не в силах больше молчать. Когда она говорила, пусть и сама с собой, было не так страшно. Если бы Арман был тут! Но ему, конечно, нельзя: хотя брат мог обернуться девушкой, на ведьминой горе такой обман раскусили бы в один момент.
— Вон там играют, — ответил тоненький голосок снизу, от плеча. Адель запоздало вспомнила, что она всё-таки не одна: Катаржина, старшая дочь пани Эльжбеты, похожая одновременно на Милоша и на Лауру, стояла рядом. Ей было страшно, но больше интересно: Катка теребила распущенные волосы и заглядывалась на окружающих, не решаясь, впрочем, подойти. Пока маму переодевали во что-то более подобающее, она прицепилась к Адель. — Видишь?