— Потомки — ерунда, — фыркнула Адель. — Я вот не собираюсь рожать.
— Если честно, я тоже, — серьёзно ответил Милош. Они посмотрели друг на друга и расхохотались, очевидно, причинив тем самым Лауре головную боль. — Ну, не на нас мир держится — и слава, как говорится, богу… Кстати о детях, мы с…
Он явно собирался перевести разговор на свою невесту, но вовремя прикусил язык, вспомнив о сидящей рядом Лауре. Та словно бы ничего не заметила и продолжила плести, так что Милош ограничился парой ничего не значащих лестных комментариев в адрес женского пола. Адель поддела его, что он даже тут умудрился похвалить себя — она имела в виду прозвище «на треть ведьма»; Милош охотно ответил, что ей об этом лучше знать, как страшной ведьме с мужским характером… Шуточная перепалка могла длиться до бесконечности, поскольку оба были остры на язык и не воспринимали подобные выражения как что-то обидное. Адель с облегчением осознала, что её больше не трясёт от мужских шуточек. То ли дело в шабаше, то ли в Милоше, который оказался действительно лёгким собеседником и просто смешнее шутил.
В таком настроении их и застали брат и Берингар, вышедшие из дома ни с чем. Арман выглядел слегка расстроенным, но скоро взял себя в руки и ободряюще улыбнулся, как он это делал всегда. На контрасте с неожиданной мрачностью Берингара это было странно.
— Идёмте, — коротко приказал следопыт, убедившись, что все встали. — Проверим ещё пару домов, потом вернёмся к наместнику и заночуем, где он скажет.
— Опять ничего? — сочувственно спросила Лаура.
— Она прикидывалась глухой, — бросил Арман. В обычно ровном голосе сквозила досада. — Очень умело, не чуял бы ложь — не заметил бы. Насколько же нас не хотят здесь видеть?
— Здесь вам не тут, — туманно высказался Милош, имея в виду свою родину. — И не там. И вообще, повторюсь, не нравится мне это.
— Может, мне стоит притвориться кем-то другим, — Арман всерьёз рассматривал эту возможность и озирался по сторонам, вглядываясь в здешние лица. — Дальше будет проще…
— Не нужно. Мне кажется, это не то место, где нам следует прибегать к подобным мерам, — Берингар говорил чуть тише и медленнее обычного, будто каждое слово давалось ему с трудом. Адель подумала, что в этой деревне и впрямь собрались самые упрямые маги мира, раз устал даже он. — Книга выходит немаленькой и без них, а нам нужно помнить о собственной безопасности. Если нападения прекратились, это не значит, что они не возобновятся, надо быть начеку. Арман, — неожиданно добавил он, — ты же помнишь, что заменишь меня, если со мной что-нибудь случится?
— Помню, — настороженно ответил брат. Адель заметила, как дрогнули его плечи.
— Хорошо. Я хочу, чтобы все об этом помнили… на всякий случай.
Все кивнули, и никто не решился спросить, на какой такой случай и почему именно сейчас. Вообще-то, стоило, и Милош даже открыл рот, но они как раз подошли к новому дому. Дверь распахнулась сама собой. Арман сделал шаг вперёд, готовясь снять шляпу, но вовремя отшатнулся: в лицо незваным гостям выплеснулась вода, очевидно не очень чистая.
— Заговор! — крикнул Милош и оттащил писаря от лужи, хотя на того не упало ни капли.
— Не заговор, а обычные помои! — рявкнули изнутри, перед тем как хлопнуть дверью. — Чары ещё на вас тратить! Кончайте здесь всё разнюхивать и убирайтесь!
— Ну и чтоб вы сдохли! — не выдержала Адель. Её даже никто не отчитал.
— Слушайте, может, мы зря это затеяли? — усомнился Милош, отряхивая чистые брюки писаря. — Ну, они ведь неспроста прячутся. Наверняка и от своих тоже. Да, я этого не понимаю, но…
— Я понял твою мысль, но тогда бы нас выгнали взашей и не позволили остаться здесь надолго, — покачал головой Берингар. — Существование этой деревни никогда не было тайной для других магов, я слышал о ней ещё от отца, и не только от него. Дело не в этом, они просто не желают говорить.
— Одна надежда на хозяина. Может, он за всех расскажет, — утешил всех Арман и почти спокойно уточнил: — Бер, ты в порядке?
— Не сказал бы, — ответил тот после небольшой заминки. — Не стоит беспокоиться. Мы возвращаемся в дом.
В этот раз Берингар сильно переоценил свою команду. Стоило ему признать собственное недомогание, как остальных будто окатило ледяной водой — даже Милош молчал и, вместо того чтобы разряжать обстановку пересказом своего семейного древа, хмуро косился на следопыта. Адель пока не имела привычки заражаться чужой тревогой, но головой понимала — когда человек, всегда остающийся сильным и невозмутимым, чего-то не выдерживает, это первый сигнал для беспокойства. У неё необъяснимо засосало под ложечкой, и она не сводила глаз с Берингара. Не считая медленного шага, тот ничем не выдавал себя, но это-то он умел…