— Не все на это пойдут, — тут же возразила Адель. — Представьте — живёшь себе отшельником или отшельницей десятки лет, тут заявляются молодые и здоровые, привыкшие жить с людьми, и требуют выдать все свои секреты! Или не секреты, но тайны прошлого, которые может быть неприятно вспоминать… И зачем? Чтобы сохранить знание о чародействе для будущих поколений? Но будущих поколений не будет, останутся только люди! Или господа верховные маги рассчитывают на то, что люди не побоятся древнего ритуала и возродят волшебство, когда никого из нас не останется?
— У некоторых действительно была такая мысль, — признал Берингар, — но цель не в этом. Цель создания книги — уберечь саму возможность магии, сохранить как можно больше чародеяний, свершённых под этим небом. Таково решение верховных магов, и я с ним согласен. Магия (над определением которой, к слову, долго рассуждают во введении) — слишком сложная материя, я уважаю её и не хочу, чтобы она исчезла бесследно… не хочу, чтобы будущие поколения людей верили во всю чушь, которую о нас написали Крамер и Шпренгер и им подобные.[3] Вы могли бы поддержать это дело не ради людей, не ради враждебно настроенных чародеев и даже не ради памяти о себе. Только ради памяти о чародействе.
Берингар явно не изложил всего плана, но остановился, давая им время подумать. У Армана на языке вертелись десятки вопросов, а он всё не мог побороть странное леденящее чувство, не покидавшее его с вести о пророчестве. Магия умрёт вместе с последним магом… зловеще, но не более того. Арман никогда не боялся смерти, во всяком случае, своей.
— А первое обстоятельство? — напомнила о себе Адель. — Дайте угадаю — всемогущее сообщество пыльных старейшин боится реакции несогласных? Молодые бездетные маги — рабочая сила, которую можно послать на грязную работу?
— Если говорить грубо, отчасти так и есть, — не стал юлить Берингар. В этот момент Мельхиор пришёл к каким-то выводам внутри своей собачьей головы и положил её, голову, на колени незнакомому человеку. Арману даже почудилось, будто Берингар на одну сотую удивился. — Хм… ваш пёс…
— Дьявольский пёс, — монотонным хором сказали брат и сестра. — Исчадие Ада, можно просто Мельхиор.
Берингар опустил глаза на исчадие Ада. Исчадие умильно дёрнуло хвостом и шумно задышало, пуская слюни на идеально выглаженную штанину гостя.
— Я так и понял, — не без усилия согласился он. — Итак, ваше предположение не лишено оснований. Да, группа по сбору историй для книги должна быть фактически боевой: путешествия в непростых условиях, возможные конфликты с чародеями-отшельниками, постоянная бдительность и неусыпная охрана книги, а также главного писаря… Могу не без гордости сказать, что верховные маги подошли к делу с тщанием и великой осторожностью. Разумеется, мы упустили массу деталей, которых просто не в силах предугадать, но подготовка кажется мне внушительной.
— Что ж вы волхвов не попросили? — пожурила Адель. — Вишня кончилась?
— Вещие волхвы не пророчат по заказу, — отрезал Берингар. — Что до дешёвых ясновидцев, им собрание не доверяет.
— А нам — доверяет? — вмешался Арман, уцепившись за несостыковку. — Не много ли вы нам рассказали, господин Клозе?
— Немногим больше, чем другим, — он с достоинством принял удар, к которому явно был готов. — В случае согласия вы станете частью группы и узнаете ещё больше. В случае несогласия… откровенно говоря, вы не похожи на тех, кто станет мешать чародейскому сообществу — у вас были мотивы, силы и время, и вы этого не сделали. Я вижу два варианта: первый — вы согласитесь сотрудничать (либо станете частью группы, либо позволите мне пригласить писаря и оставить своё слово в истории), второй — вы откажетесь, но не окажете сопротивления нашему делу.
Арман догадался, на что ещё сделал ставку Берингар. Потомки Гёльди вполне могли бы преисполниться мстительности и передать информацию о книге, группе и прочих глупостях каким-нибудь особо агрессивным отшельникам, периодически насылающим порчу и на своих, и на чужих, только вот им даже стучать некому. Безраздельное одиночество, вот на что рассчитывал Берингар! И ведь не злорадствовал, скорей всего, просто учитывал… просто знал, насколько эти двое оторваны от всего магического мира.
А вот дальше начинались трудности. Арман не скрывал от себя, что ему не нравится жизнь изгоя и он бы с радостью приник хоть к какому-то обществу, и иногда не мог скрывать этого от Адель; что до сестры, та ненавидела всех, и ей не было никакого резона помогать верховным магам. Для неё встреча с другими чародеями стала бы настоящей катастрофой, не говоря уж о некоторых конкретных ведьмах — да ладно уж, о любой ведьме… Короче, кончится это плохо.