– Верно, – присоединился Небойша и стиснул свободное плечо Милоша. Их поддержка была такой искренней, что Милош растерялся окончательно. И приятно, и неловко, если Арман жив… и невыразимо больно, если он всё-таки мёртв, а им-то что отвечать? Такие славные ребята.
– И ведь самому справиться как-то можно, – продолжал Пауль. К счастью, он говорил не очень громко, тише обычного, но останавливаться явно не собирался. – Не знаю, может, только у меня так. А вот когда у твоих друзей кто-то умирает, и ты не знаешь, что сделать и сказать, и знаешь, что никогда не заменишь… вот когда не стало фрау Вилл…
Пауль не смог договорить, потому что госпожа Моргана призвала всех к тишине. Наконец-то! Милошу совершенно, абсолютно, безусловно не хотелось слушать о том, как Берингар хоронил мать. Наверняка до этого он был совсем другим человеком. Наверняка у них с Паулем такие тёплые отношения, потому что Пауль тогда был рядом… Милош тихонько выругался и сморгнул слёзы. Всё это страшно надоело. Книги, смерти, какие-то враги, какие-то обманы… Хотелось домой и спать, и чтобы все были живы, но он понимал, что до этого ещё далеко. Значит, придётся ждать.
– Роберт Хартманн, – сказала Моргана. В зале повисла тишина, только тихонько гудела книга, прошлой весной она так не делала. – Мы просим вас подойти.
Шаги и шорохи – расступается толпа, шаги и цокот трости – господин посол подходит к постаменту. Милош немного сместился, как и все, кто стоял на проходе, и теперь был рядом с отцом и Небойшей; Пауль ушёл как можно дальше, потому что из-за его широкой спины никто никогда ничего не видел. Хартманн подошёл к постаменту с книгой без всякого труда, разве что тяжело гнулась больная нога, и остановился совсем близко. Его лицо ничего не выражало – он ждал, что скажут старейшины. Знать бы, что сейчас в голове у господина посла! На вид он не столько спокоен, сколько отрешён, как будто с духами общается, а не стоит здесь.
– Хорошо, – сказала Моргана, как будто первый этап проверки был пройден. – Прошу вас.
Она намеренно не давала указаний, никто не давал. Знал ли посол, что делать? Прежде – наверняка, но последнее время артефактом занимались только старейшины, и Хартманн мог лишь гадать о его свойствах, что и проделывал весьма успешно. Он усмехнулся и взял в руки книгу чародеяний. Без перчаток, без предварительных ухищрений, без каких-то заклинаний или страшных клятв.
Толпа ахнула, старейшины только переглянулись между собой. Мало кто знал, как должно выглядеть овладение артефактом, что должно произойти, на этот раз не из-за безалаберности старших магов: во всей истории колдовства не было ни одного подобного прецедента.
– Так-так, – пробормотал Хартманн, уткнувшись носом в самые страницы. Что бы он ни проделывал с артефактом, остроты зрения это явно не прибавило. – Посмотрим. Глава о зельях, способствующих… гм, прошу прощенья, не самые пристойные материи, – он перелистнул страницу, и Милошу показалось, что он узнал издалека красивый почерк господина писаря. – О! Глава о зельях любовных и о том, почему они не способны пробудить настоящие чувства. Господа старейшины, вы хотите, чтобы я почитал вслух?
– Нет, заглавия достаточно, – произнёс Мерлин. Он, как и все, внимательно наблюдал за происходящим и ничего не объяснял. – Продолжайте.
Хартманн пожал плечами и повертел книгу в руках, побряцал цепочками, подёргал за ремешки. Могучий артефакт не плевался огнём и не обжигал ему руки, вообще ничего не происходило, и это доказывало, что он не против такого обращения. Как минимум это послу удалось. Милош быстро осмотрел лица, мерцающие бледно-голубым на фоне тёмных сводов: уважение, страх, радость, недовольство… и облегчение. Большинство из тех, кого он видел, из стражников и послов самых разных стран, было счастливо видеть, что непонятная и опасная штука кого-то приняла. Пусть они и лишились кое-каких привилегий, зато не лишились головы, но что с ней будет делать Хартманн? Милош не сомневался – это не конец, да и другие не собирались ни расходиться, ни аплодировать.
Пока он держал светящуюся книгу в раскрытом виде на обеих ладонях и смотрел на неё сверху вниз. Потом поднял глаза на старейшин.
– Итак, – сказал он торжественно и почтительно. – Она меня не отторгает, как видите; многие из нас уже знают, как это бывает, что ж… результат налицо. Но я вынужден напомнить вам, что комплект неполон. Если мне не изменяет память, здесь недостаёт кое-каких вещичек.