Или нет – время оставалось недосягаемым для Армана, или сам Арман оставался недосягаем для времени. Когда омут ненадолго отпускал его, он видел рядом с собой разных людей.
В первый раз он увидел Милоша: тот глядел с неподдельным беспокойством и что-то спрашивал, одно и то же, но Арман не разобрал звучания слов и ничего не понял по губам.
Во второй раз он увидел пана Михаила, который заботливо обтирал влажным полотенцем его лицо.
В третий раз он увидел Чайому – она заставила выпить какой-то горячий напиток, от которого стало так легко, что Арман тут же забылся снова.
Присутствие кого угодно из них не давало ответа на главный вопрос: кто он?
Между пробуждениями проходило не так много времени, но каждый промежуток казался Арману вечностью, упущенными часами и днями. Наконец он снова разлепил глаза, и окна, шпалеры и узоры на потолке обрели давно утраченную чёткость. Рядом сидел Берингар, прямо на краю постели. Он быстро повернул голову и осмотрел Армана.
– Лежи, – велел Берингар прежде всего, не задавая никаких вопросов.
– Я…
– Арман.
Он не звал, давал ответ. Арман испытал невероятное облегчение и закрыл глаза, но тут же распахнул их – чему он радуется, ведь всё должно быть наоборот!
– Я должен идти.
– Нет. Идти уже некуда, успокойся и лежи.
– Ты не понимаешь, – зачем-то упрекнул Арман. Он знал, что Берингар всё отлично понимает, но не до конца контролировал себя. – Мне нужно обратиться. Как можно скорее… это важно…
– Я так не думаю, – ответил Берингар и снова внимательно оглядел его. – Арман, ты больше не сможешь ни в кого превратиться.
Арман поверил, потому что такое с ним уже случалось. Он догадывался, что Бер имеет в виду кое-что совсем другое, но не мог облечь свои предчувствия даже не в слова – в мысли. Оставались и более важные вещи, и Арман сказал:
– Адель, и все другие… Он убьёт. Дотянется, ему ничего не стоит… надо предупредить…
– Не дотянется, – возразил Берингар и дотошно уточнил, до последнего опасаясь ошибки: – Кто убьёт? Роберт Хартманн?
– Ну конечно.
– Не убьёт. Адель в безопасности, и остальные тоже.
Арман уставился на него с безнадёжностью и отчаянием. Как можно не понимать, как можно так недооценивать врага? Если б только были силы, он бы всё объяснил!.. Почему именно сейчас, когда надо действовать быстро и чётко, Берингар это делать перестал?!
– Он убивает во сне. Через сон. Ты знал? Хотя бы сообщи им, чтобы они не спали, – теперь у Армана сестра стала «ими», всеми, кого он пытался защитить. Берингар покачал головой:
– Не знал, но это многое объясняет. Арман, послушай, сейчас отсюда ничего сделать не получится. У нас нет связи с внешним миром. Лежи, – он проворно поднялся, потому что после этих слов Арман едва не выбросил себя из кровати. – Лежи, – повторил Берингар, решительно, но не грубо заталкивая его обратно. Это было несложно: Арман теперь весил не больше сестры. – Я попросил Пауля отправиться ко мне домой, он уже в пути.
– Пауля?
– Мой друг. Можешь не сомневаться, он сделает всё, что сможет.
Арман закрыл глаза. Он отказывался понимать, как какой-то Пауль, который к тому же едет обычным способом, может помочь. Нужно было взять себя в руки и задавать вопросы, но Арман слишком долго держал себя в руках и теперь разваливался, как разбитая ваза, не в силах поймать ни одного осколка: всё, что от него осталось, Берингар сейчас уложил обратно на подушки и накрыл одеялом.
– Я расскажу тебе всё, что смогу, – говорил Берингар. Арман смотрел на него со своего места, стараясь держать глаза открытыми, смотрел и даже видел, хотя до мозга доходило далеко не всё. Следопыт выглядел уставшим до предела, но речь его казалась ещё более ясной и осмысленной, чем всегда; он был расстроен и зол, но сдерживался, потому что Арман нуждался в спокойном и здравомыслящем собеседнике. – О том, что ты здесь, знаем мы с Милошем, пан Росицкий и госпожа Чайома. Им всем можно доверять, они присматривали за тобой, пока я улаживал дела со стражниками и старейшинами.
– И больше никто? – хрипло спросил Арман. У него в голове не укладывалось, как правда до сих пор не всплыла наружу. – Я ведь упал внизу… а потом…