— Берегись, — сказал рыцарь Брунцвик, убедившись, что на него никто не смотрит, кроме чародея. [3]
— Чего? — удивился Милош.
— Не знаю, — неопределённо ответил рыцарь и снова прикинулся безмолвной статуей, завидев приближающуюся старушку с собакой.
На всякий случай Милош пригляделся к старушке, но не обнаружил ничего предосудительного. Эта мысль потянула за собой другую, и Милош, перейдя Влтаву, свернул в сторону площади и отправился к бабушке. Визиты к почтенной прародительнице обычно не занимали много времени — пани бабушка не выходила из дома и не пускала никого внутрь, общаясь громким-громким голосом из окон. Собственно говоря, старый дом был её глазами, ушами и ртом — ставни хлопали, когда бабушка моргала, двери открывались, когда бабушка говорила, а что отвечало за уши, Милош не хотел знать. Тому, что обычные люди ничего не замечали и не жаловались служителям порядка, дом был обязан защитным заклятьям бабушки: она повесила на внутреннюю сторону забора столько охранных амулетов, что у чувствительных и восприимчивых магов вроде папы во дворе болела голова. То ли дело Корнелик — тот и порчи над своей маковкой не заметит.
Пани бабушка, как оказалось, с нетерпением ждала его прихода — ну конечно, все знатные волшебники в курсе дел, чего уж говорить об Эльжбете-старшей! Милош рассказал сначала про себя, потому что это было ей интереснее всего, а потом про тех, кого выбрали вместе с ним, а потом про послов и старейшин.
— Хольцер — гадкий сноб! — гаркнула бабушка всем своим домом. — Хартманн — хитрая дрянь о трёх ногах, а из дю Белле песок должен сыпаться, она ж старше меня! А Клозе, что за Клозе?
— Почтенный участник наполеоновских войн, — заученно ответил Милош, справедливо полагая, что речь идёт об отце Берингара. Если б его спросили, где именно сражался Юрген и за кого, он бы не ответил.
— А, этот мальчишка, — удивилась бабушка. Милош тактично промолчал — ему означенный мальчишка годился во вторые отцы.
Напоследок бабушка спросила про Гёльди, и Милош не стал упускать возможность — расспросил в ответ. Оказалось, Эльжбета-старшая не знала лично Анну Гёльди — вообще-то говоря, её мало кто близко знал, но бедняжке Адель хватило и малого. Ведьма скрывалась до последнего даже от своих, предпочитая прятать свой дар и уживаться с людьми — чего не сделаешь ради любви! А потом… ну, а потом вышло то, что вышло, и уж после суда и казни об Анне услышала вся людская и вся чародейская Европа. Нет, бабушка не осуждала её, только не преминула отметить, что все судейские — козлы, а все мужчины по определению — бараны.
— Все? — обиженно переспросил Милош. Бабушка помолчала.
— Все! — решительно проревела она и хлопнула ставнями. То есть, конечно, это сделал дом, во дворе которого находился любящий внук — Милоша едва не снесло, но он удержался на ногах не без помощи трости. — Ты не заходил ко мне две недели, а Корнель — все четыре!
— Обязательно передам ему, что он баран, — пообещал Милош, поклонился и развернулся, чтобы уйти.
— Обожди, — неожиданно приемлемым голосом сказала бабушка. — Тебя отсюда не видно, а ты поди глянь.
Ну, третий раз никак не мог быть совпадением. Милош привстал на цыпочки и выглянул за забор: в тёмном углу улицы приютилась карета, из которой кто-то смотрел на дом. Возмущённый и заинтригованный, Милош наудачу скрипнул калиткой — тут же мелькнули поводья и хлыст, заскрипели колёса, и карета как ни в чём не бывало покатила в сердце города.
— За вами уже установлена слежка, — объявила бабушка, — и только слепые ослы этого не замечают. Рада, что ты не слепой осёл.
— Да, бабушка, — пробормотал Милош, уходя. — Я всего лишь баран…
Он думал об этом всю дорогу до дома, держа трость под мышкой и изредка оглядываясь через плечо. Вот тебе и сюрпризы! Признаться, Милош до этого момента с некоторой насмешкой думал о том, что он собирается лезть в драку и защищать какую-то книжку, пусть и с великой задумкой; но всё складывалось так, что у книги и в самом деле будут противники. Уже были. Только Юрген, Хольцер и прочая комиссия полагали, что проблемы начнутся после прямых столкновений с враждебными колдунами. Неужели кто-то сдал их сегодня? Но кто и почему? Как интересно! Возбуждённый и исполненный энергии, Милош влетел в дом.
— Мам, пап, Корнелик, все — меня преследуют! — радостно сообщил он.