— Ерунда ваши иглы, — отрезала ведьма. Она была не в духе, но, кажется, ещё в состоянии поддерживать беседу. — Их по-хорошему каждую отдельно заговаривать надо. Оно ж как: кукла особливо сделана, волосы в неё вплетены, всё по правилам, а всё равно вдруг не выйдет? Уж лучше по-другому…
— Естественная смерть! Бросить её под копыта и колёса было умно, — Адель как будто разговаривала сама с собой. Это убедило всех — ведьма закивала, находя утешение в её одобрении, Лаура пребывала на грани между неприязнью и шоком, Милош и Берингар внимательно следили за происходящим. Кусок соломы никто жалеть не будет, а вот о том, что лошади могут почуять неладное, ведьма не подумала. Или не знала. — Но всё же, почему в полный рост? Это не сложнее?
— Это лучше, — старуха бормотала себе под нос, было видно, что ей досадно и приятно одновременно — труды были оценены, хоть в этот раз всё равно пошли насмарку. — Уж я-то знаю… Мелочь эта может не дотянуть… только рядом закапывать, вы знаете… а я ж как в городе покажусь — все сразу пальцем тычут… Так я издали! Собрать немного вещиц этого грязного мальчишки, а потом можно и не возвращаться…
Адель догадывалась, в чём дело. У ведьмы не хватало сил, чтобы качественно заговорить все иглы, и также она не могла спрятать куклу вуду под порог, поэтому решила обойтись без порога и без игл, изобретя почти что двойника. Одежда повышала шансы на успешную порчу: одно дело — пара волосков или пыль от ногтей в соломе, совсем другое — не раз ношенная одежда, один пот и запах чего стоит. А ещё рост и внешнее сходство с оригиналом… Адель старалась держать себя в руках, но она снова пришла в восторг от того, как старая ведьма осуществляла свой замысел.
— Теперь новую делать, — ворчала она. — Нет и нет, нет и нет… в округе нет…
— Вы можете узнать, что произошло с пропавшей куклой? — тревога Адель была вполне искренней, хоть и по другой причине. Ведьма неохотно покачала головой и проворчала:
— Но было бы славно, если б её сожгли. Как было бы славно!
Двойник… В той же роли сейчас был Арман. Одновременно о нём вспомнил и Милош: он привстал под предлогом «а где тут вас попить чаю» и с размаху, от души расколотил хозяйкин горшок, да так, что слышно было аж в Париже. Та моментально рассвирепела:
— Да будьте вы все прокляты, мужчины недоделанные! — Милош за неимением амулета отмахнулся заговорённым пистолетом на тот случай, если проклятие было настоящим. Это разозлило ведьму ещё больше. — Тычут своими пистолями, тычут, тычут, руки кривые, что твои сучья!.. А пользы никакой! Да я тебя счас заместо мальчугана…
— Так если вы его не затоптали, он ещё появится! Убивайте на здоровье! — возмутился Милош. На самом деле, границы его милосердия были не так уж далеко. — А эту штуку опустите, пожа-ал…
— Палят! Грабят! Бьют! Как кабаны по моему дому прошлись!
— Да что ж такое! — оскорблённый в лучших чувствах Милош, кажется, был близок к бушующей ведьме по степени гнева. — Сколько можно?!
Никто не был свидетелем его пражских приключений, поэтому не понял, что именно задело Милоша за живое — а это было, разумеется, очередное за последнюю неделю сравнение с животным. Волевым усилием, а также окриком Берингара, все заткнулись на секунду и замерли — снаружи, со стороны озера, доносилось неровное и чуть визгливое детское пение. Старуха застыла.
— Неужто, — почти ласково забормотала она, разом забыв про Милоша. — Неужто мы вернулись, да и без папки… ай как хорошо… я так и знала, так и подумала, что щегол свернёт сегодня с дороги… любит он с веточками в лесу баловаться. А зря.
Адель похолодела, помня, что речь идёт об Армане. Наскоро грохнув на стол чайник, покрытый пылью и какими-то насекомыми изнутри, хозяйка выскользнула за дверь, и за ней тут же последовал Милош, резким жестом схватив что-то со стола.
— Ты-то куда? — зашипела на него Адель. Милош обернулся, всё ещё раздражённый, и она впервые при виде мужчины почувствовала что-то, похожее на испуг.
— Прочь из этого дома, — надрывно-драматичным тоном сказал он, — а вы сидите. Вы же не кабаны какие-нибудь.
После этого он совершенно спокойно подмигнул и вышел, свернув в другую сторону. Адель покосилась на Берингара, но тот, кажется, понял больше и оставался невозмутим. Показательный спектакль для отвода хозяйкиных глаз и ушей? Может быть.
— Идите сюда, — шепнула Лаура, подошедшая к окну. Сердце Адель билось неровно, когда она смотрела на разошедшееся озеро: не в самом центре, но неблизко к берегу торчала коряга, на кривой спине которой возился ребёнок. Мальчишка в не раз латаной желтоватой курточке, снятой с куклы, напевал какую-то ерунду про белок и орешки, неуклюже балансируя на мокрой древесине. В руках у него была ветка — мальчик размахивал ею, как мечом. — Как он туда забрался, такой малыш?