Тогда посол открыл её руками и внимательно вгляделся в текст. Первая страница – Берингар Клозе, Милослав Росицкий, Лаура Хольцер, Арман Гёльди, Адель Гёльди… Мерлин издал смешок, который с натяжкой можно было принять за отеческий.
– Нет, Роберт, боюсь, это у вас не выйдет. Не выйдет почти ни у кого… Полагаю, вы вспомнили, как летом распоряжалась книгой наша коллега. Вы знаете не хуже прочих, что с тех пор многое изменилось: больше новых сведений, больше новых чар, да и время не щадит заговорённых страниц… Оно меняет всё, это время. Не сказал бы, что в нашу пользу.
– Хранение, – с нажимом сказала Моргана. Она больше не улыбалась. – И только. Вы не можете как-то воздействовать на артефакт, как не можем уже и мы, её создатели.
– Я понял, – рассеянно ответил Хартманн и поднял на них глаза. Милош не видел его лица, зато видели другие – старейшины и Берингар. – Самостоятельная штучка, с характером. Нет, друзья мои… Боюсь, подобный расклад меня не устраивает.
И господин посол отложил книгу, как если бы вздумал от неё отказаться. Прежде чем кто–то успел что-то понять, он резко взмахнул рукой, рассекая ладонь об острый угол постамента.
– Роберт! – воскликнули несколько человек, включая Джеймса Дерби, Эрнеста Хольцера и пана Росицкого.
Хартманн не ответил. Он внимательно посмотрел на свою ладонь, дождался, пока выступят алые капли, и взялся этой же рукой за полномочную печать. Когда кровь коснулась воска и обрамляющих его лент, книга чародеяний перестала светиться и закрылась сама собой с тихим мягким хлопком. На свет вылетела одинокая пылинка – и тут же исчезла.
Теперь книга выглядела обычной книгой, но ни Милош, ни кто-либо ещё не поддался на это: сгусток магической мощи, застрявший в воздухе нижнего зала, как ком в горле, стал только плотнее, и люди начинали ослаблять шейные платки, чтобы дышалось полегче. Никто не хлопал. Потрясённые старейшины молчали. Что-то явно шло не по плану.
– Aperta, – шепнул Хартманн, и книга чародеяний открылась. – Claude, – сказал он, и книга закрылась. Роберт Хартманн улыбнулся. – Вот и славно… Совсем другое дело.
Старейшины наконец обрели дар речи.
– Подмена! – заголосил один из них. – Подмена! Невозможно!
– Такого не может быть, – подтвердил Мерлин. Его глаза злобно сверкнули из-под капюшона, от отеческого тона не осталось и следа. – Роберт Хартманн! Это не ваша кровь!
– Вот как? – удивился Хартманн, наконец обратив внимание на вопли. Он выглядел как обычно, и Милош отдал должное выдержке посла, хотя, может, тот просто задумался и не заметил поднявшейся суеты – что тоже вызывает уважение в таких условиях. – Я-то думал, что моя. Но вы ведь всё видели, господа, своими глазами…
– А у вас что, список был заготовлен, чья кровь нужна, а чья не нужна? – грозно вопросил Свен, и с ним согласилось человек десять. Возмущение способствует озарению, и до многих одновременно дошла суровая истина. – Зачем тогда мы воздух сотрясали столько времени?!
– Совершенно не зря, – с достоинством ответили старейшины. – Мы готовились отдать книгу честному человеку и признанному магу, и кровь не имеет к этому никакого отношения. Ритуал с печатью остался в прошлом, это не для… тише, пожалуйста! Тише! Это не нужно для хранения книги, и для овладения тоже не нужно! Вы и сами видели, что она приняла господина Хартманна, как он принял её. Но дальнейшее – обман!
– Обман. Обман!..
– Подмена!..
– В самом деле, зачем он это сделал?
– А он ли это?
– Нельзя обмануть книгу чародеяний, – мягко и вежливо сказал Роберт Хартманн, глядя на разгневанных старейшин. Книга опять лежала у него в руках, и ей было хорошо. Двусмысленная вышла фраза, но все были слишком напуганы и возмущены, чтобы обратить на это внимание.
Милош подумал о том, что тогда Берингар точно мог овладеть книгой без всякого труда, он ведь столько раз распоряжался ею. И писарь мог бы, будь он жив, вот у кого фолиант попил кровушки во всех смыслах. «Плоть и кровь», так говорили об их магической связи… А о старейшинах говорили что-то другое. Возникла у Милоша ещё одна мысль, но он отгонял её на подсознательном уровне – потому что это было слишком плохо, потому что это было слишком страшно, и потому что это сделало бы его полным и окончательным слепым идиотом, чего он вовсе не хотел.
– Список тех, кто повязан с книгой кровью, действительно существует, – заговорила Моргана, явно собираясь подойти ближе. – Однако он не связан с овладением, иначе бы всё было слишком просто… иначе бы мы ничего не решали. Уважаемые маги, тише! Я повторяю, мы не возражаем против того, чтобы артефакт получил достойный маг, и никогда не возражали, но это – подмена!
Она сделала широкий шаг вперёд, но тут же шарахнулась назад, едва не упав, подхваченная кем-то из толпы. Сверкнула молния. Это Берингар вытащил свой клинок и, снова воспользовавшись им не по назначению, выбросил руку в сторону, отрезая путь к постаменту. Теперь никто из совета старейшин не решился бы пройти вперёд.
– Вот даёт, – пробормотал Небойша. Милош только промычал что-то невразумительное – такого даже он не ожидал.
– Молодой человек! – заголосили старейшины. – Вы превышаете свои полномочия!
– Я знаю, – невозмутимо сказал Берингар Клозе. – Пожалуйста, не приближайтесь к постаменту.
Милошу уже доводилось наблюдать, как Бер поступается правилами или идёт резко против вышестоящих, как было с Хольцером или мадам дю Белле, но сегодня он превзошёл себя. Или сошёл с ума. Его лицо ничего не выражало, а светлые глаза смотрели в упор на Хартманна. То, что он предпочёл задержать старейшин, а не его, навело присутствующих на одну весьма разумную мысль.
– Да это же заговор! – воскликнул Свен, ударив себя в грудь. – Заговор Пруссии! Вы… вы заодно!
– Дурость какая, – пробормотал пан Михаил, внимательно за ними наблюдавший. Милош прислушался. – Если б то была Пруссия, Юрген был бы на свободе, либо это другой заговор.
– Это не заговор, – спокойно ответил Берингар. – Я всего лишь выполняю свои обязанности, чётко оговоренные между мной и советом старейшин и неоднократно подтверждённые в письменном виде. Книга чародеяний приняла решение, принял его и новый владелец, и совет старейшин. Насколько мне известно, это главное условие после голосования, и у всех перечисленных событий достаточно свидетелей. Всё сходится, и я считаю своим долгом пресечь ваше недоверие.
– Не всё, – поправила Моргана, вернув самообладание и почти не глядя на полоску заговорённой стали под своим носом. – Не сходится личность человека, за которого голосовали, с его возможностями. Мы не можем этого допустить.
– Докажите, что это вы, – потребовал крючконосый сосед Мерлина. – Докажите, герр Хартманн, и книга ваша.
Посол пожал плечами и обернулся к толпе, ожидая то ли вопросов, то ли поддержки. Толпа подавленно молчала. И заклятые враги были бы рады завопить – вот, я так и думал, Роберт всё время вёл себя странно! Но Роберт не вёл себя странно, и каждый, кто хоть немного знал его, мог это подтвердить.
– Вы что, – неуверенно сказал Хольцер. – Это же наш Роберт.
– Верно, – согласилась Чайома. Как бы она ни относилась к Хартманну, она была честна с собой и окружающими. – Лис всегда остаётся лисом, и добрые, и дурные стороны его души мне видны, как на ладони.
– Такой же великий человек, – с уважением сказал Хольцер, продолжая подлизываться.
– Такая же хитрая дрянь, – еле слышно буркнул кто-то из французской стражи.
Милош поглядел на отца, тот кивнул, не поворачивая головы. И пан Росицкий подтверждает, он в своё время неплохо знал Хартманна… Милош решил, что ему в голову лезет всякая чушь, а потом зачем-то снова посмотрел на Берингара. Тот, похоже, уже ни в чём не сомневался. Много ли в колдовстве способов выдать себя за другого человека? Некачественных – полно, такой морок рассеивается по щелчку пальцев. Но ни у кого из присутствующих глаза не заволокло, и подозрительных зелий с утра никто не пил, и не наводил порчу, и вымуштрованные стражники-чародеи заметили бы странные запахи или звуки. Да и книга… Похоже, скоро другие догадаются о том, о чём Милошу по-прежнему не хотелось даже думать.