— Главный вопрос, зачем низвергу именно Марет. Как это связано с тем, что он отнял дар Кела. С криком на все горы и лавиной зверей. С тем, что канзорцы пытались освободить низверга и при этом знали про нас.
— Итого уже пять главных вопросов.
Лисы замолчали, обдумывая все сказанное.
— Еще, почему у них тени после пробуждения не проявились. Почему остались? — Алейна озабоченно поджала губу.
— Все в порядке с их тенями, — уверенно ответил Винсент. — Не беспокойся об этом.
— В порядке?
— Да, поверь мне.
— Ну, что будем теперь делать? — спросил Ричард. — Отчитаемся уже Гвенту, учитель?
— Еще немного погодим. Мы так и не выяснили, как один низверг может делать такие разные вещи. Теперь еще и через сумрак в разумы спящих детей проникать…
— В разумы, — повторил Кел. — В разумы.
Все уставились на него.
— Смотритель! — позвал светловолосый. — Встань передо мной, как камень земляной. Открой свою книгу и читай про семьдесят… а, нет. Про шестьдесят девятый Холм.
Френ с прытью вышагнул на середину горницы, привычно поставил одну ногу на скамью и уложил книгу на колено. Овитая черной кожей, скрепленная бронзовыми накладками, книга была о белой бумаге, вся насквозь ухоженная. Тисненые шелковые заклади в количестве не менее десятка, защелка на боку и клапан для письменных принадлежностей у книги на спине — любо-дорого смотреть, в первую очередь дорого.
Толщины она была невеликой, страниц на сорок. Оно и понятно, смотритель Землецкой области обязан записывать и при необходимости выдавать хантам важные знания и приметы всего про шесть Холмов, сгрудившихся в этой оконечности древней земли. Более того, книга была на три четверти пустая. Данных про эти Холмы сохранилось не особенно много.
— «Ареана, белая мистрис, страстоликая госпожа, запечатана под сиим Холмом, дня седьмого, месяца грянца, года триста шестьдесят третьего от Нисхождения. Багряный месяц принес избавление от стыда скверны и безумства похоти баронству Лендорф и всей Патримонии, мы славим сиятельную баронессу Хельгу, восславим и несгибаемых рыцарей Канзора и Гундагара, и Корпус Чистоты…»
— Пропусти это, — усмехнулся Кел. — Ты же наизусть свои хроники знаешь, давай сразу туда, где она разум честным людям смущала. Слышал наш разговор?
Френ закивал, торопливо повел пальцем по строкам, дерг, дерг, нащупал нужное:
— «Всенародная страсть, денно и нощно обращенная к лже-баронессе, истоки свои питала в демонизме оной. Являясь в мысли подданным и преследуя их с хохотом, мистрес вторгала в одних ужас, в других боль; верных ей награждала наслаждением, а в предметы любовного интереса, обоего полу, вселяла неодолимую похоть! Сильнее всего она безумствовала в ночи, и в каждой семье благочтивые отцы и матери баронства со страхом отходили ко сну. А те, кто могли, спали дни напролет, а работали и бодрствовали ночами, только чтобы не оказаться в кошмарном сне, полном разврата и порока, в который белая демонесса погружала все королество!»
— Оно.
— Ну разумеется оно. Воздействие через сны.
Лисы столпились вокруг смотрителя, зажав его вспотевшую залысину в тесном кругу, и сами стали читать страницы, посвященные Ареане Безвестной, в замужестве Лендорф.
— «Всенощные оргии», ага-ага.
— «Королева сладостных истязаний».
— Ну вот смотрите, к Генриху Раммельдину во сне пришла, но он был инквизитор Корпуса Чистоты, и не дался, развеял морок.
— А когда вошла в сон молодого Рональда Белобрового, победителя рыцарского турнира, инквизиторы учинили ловушку, истыкали рыцаря рунными иглами, чтобы демона на них нанизать… только демона поймать не получилось, а вот Рональд от сношения с иглами по всему телу помер…
— Она всегда через сны действовала. Вот только про мир тени не вижу.
— Ну как же, — робко вставил Френ. — Смотрим раздел «Явление народу». Вот тут. «Вьюжной зимой шестьдесят первого года, в голодное время для всей Патримонии, Ареана, еще не будучи уличенной в демоничестве и разврате, устроила невиданный пир, куда съехалась многая окрестная знать. Однако, пир был сорван, когда обнаружилось, что богатые столы лишь мираж, фантом, из мглы сотканный, и все яства лишь насмешка и повод привлечь в замок побольше честных людей. Распростерши объятия, белая мистрис окутала мглою гостей и погрузила весь зал в пугающий мир теней. После чего всем пропавшим пригрозила, что оставит в глубинах сумрака умирать голодною смертию, если не усладят ее взора и не распалят ее грудей славным зрелищем! И пришлось честным людям, ради своего выживания, совершать вещи неописуемой ужасности, о коих мы благонравно умолчим». Выдержка из хрониста-современника этой белой госпожи.