Вокруг: сплошные руины и живые памятники упадка. Но даже в такое трудное время найдутся те, кто попросту не заметят происходящего; или сделают вид, что не замечают. Одним из таких людей – будет брат Монро – Антуан Владимирович Ражаев. От него всегда будет пахнуть самыми дорогими духами; ты будешь видеть его только в самой дорогой и модной одежде, верхом на новеньком мерсе; но сам он – будет настолько беден, что даже поесть три раза в день у него не всегда будет получаться. А всё потому, что он – будет критиком искусства, для которого картина будет либо гениальной, либо сырьём для камина.
Он – будет одним из последних людей высокого полёта, кто останется в городе в самый трудные для него времена. Дома многих жителей – будут разграблены, а их имущество – станет собственностью революции. Только дом Ражаева обойдёт эта волна коллективизации стороной, так как большинство из лидеров партии – будут его старыми добрыми друзьями.
Антуан появится, как всегда, неожиданно и в самой лучшей форме. Он крикнет:
– Эй, ребята, можно с вами?!
Старшему брату Монро – будет уже далеко за пятьдесят; но вести себя он будет так, будто он на сорок лет младше и переживает период массированного выплеска гормонов.
Выйдя из библиотеки, вы дойдёте до ближайшего продуктового киоска и остановитесь у него по просьбе Ражаева. По ту сторону прилавка: будет улыбчивый старичок с чёрно-белыми усами. Антуан во всём своём сияющем золотом и долларами наряде, скажет:
– Порошкового супа, пожалуйста.
– Вам на натуральной основе или с глюконатнатрием?
– А в чём разница?
– На второй сегодня у нас акция.
– Тогда его.
– Вам со вкусом монометилгидрозина или Гельвелловой кислоты?
– Мне бы что подешевле.
– Тогда, вам подойдёт классический цианид. Как всегда – десять пачек?
– Да-да, как всегда; сейчас туговато с едой.
– И не говорите, – покачает головой продавец, – все вокруг только то и делают, что бегают туда-сюда и кричат: «Война! Революция!». А мне – что? Мне на работу утром пора. Сегодня вам, Антуан, за счёт заведения – всё равно вы взяли самое ядовитое из всего, что было. Кофе в подарок не желаете?
Сложив в пакет свой порошковый суп и держа пластиковый стаканчик с кофе в руках – Антуан подбежит к вам и спросит:
– А это не трудно – воевать?
– Нет вещей более трудных, – признается писатель, – особенно, когда ничего не делаешь и попросту – умираешь со скуки. Если я переживу это безумие, то вспоминать его буду как кашу из чувства страха и скуки – и снова страха – затем, снова скуки.
– Не хочешь присоединиться к нам в этой войне, Антуан? – неожиданно спросишь ты, уже давно воспринимающий всё происходящее вокруг: взрывы, сирены, крики, развалены, как чью-то нелепую шутку, которой нужно подыграть.
– Мне это неинтересно, – покачает головой критик, – мне больше нравится позиция наблюдателя, если вы понимаете, о чём я говорю, маэстро. Куда интереснее – превратить то, что кому-то сломало всю жизнь – в комедию; и существуют ли иные способы противостоять войне у себя в голове?!
Ты недолго будешь знать Антуана; но этого времени будет достаточно, чтобы понять: только он сам понимает, что он говорит.
– Как вы думаете, мы сможем победить? – неожиданно спросит Ник, переведя разговор на другую тему.
– И ты ещё задаёшь такие вопросы?! Такие, как ты – должны верить в победу, даже когда остаются один на один с тысячью врагов. Когда командир теряет веру в победу – война уже проиграна, – ответит Вооружённый Философ.
– А если честно? Сам-то ты как думаешь?
– Время покажет. Я сделаю всё, что в моих силах.
– Ну, сейчас-то – время точно не на нашей стороне. На данный момент: основной нашей задачей является выбить демонстрантов в площади Мира; там-то – и идут основные бои, как бы иронично это не звучало. Я вижу только один способ: воздух. На земле: они и на квартал не подпустят нас к площади. Только если мы высадимся прямо им на головы – тогда у нас будет шанс разогнать всю эту толпу по домам. А это нужно сделать в ближайшие дни. Даже нет: либо завтра, либо никогда. Вы слышали, что они строят там целую крепость и собирают оружие. Если мы не успеем – конфликт может затянуться на месяцы.
– Или на годы.
– А ведь всё это к чему ведёт?! К тому, что рано или поздно – военные войдёт в столицу, – несколько раз кивнёт Философ, – пока во всём этом безумии не задействованы войска – происходящее ещё можно назвать временными беспорядками. Но когда в город войдут войска и войдёт в силу закон военного времени…