А за пределами круга остальные участники панихиды (их действительно было около сорока) разговаривали, рыдали, шутили, сплетничали, молились, ели и пили — короче, каждый вел себя, как считал нужным. В углу жрец Эрдне в белом одеянии утешал бившуюся в истерике женщину — ее отчаянные крики разносились по всей зале, перекрывая и музыку, и гул голосов. Судя по одежде, большинство из присутствующих были местными, деревенскими (Мале так и сказали дома, что все погибшие отсюда, из родной деревни Джорда). Девушка даже разглядела несколько знакомых по прежним приездам (для знакомства с родней Джорда) лиц. Но остальных она не знала, а несколько человек даже были одеты как-то странно, словно приехали издалека.
Мала все еще стояла в дверном проеме — ее сил хватало пока только на то, чтобы шепотом возносить Эрдне благодарственную молитву: Джорд был жив! Но даже несмотря на облегчение от того, что ее нареченный избежал смерти, сердце девушки тревожно сжималось — слишком сильно, слишком страшно он изменился… И изменился прежде, чем она успела познать его в молодости, здоровье и силе. Пытаясь отогнать беспокойные мысли, она решительно шагнула в залу, чтобы пробиться к Джорду, но толпа отбросила ее назад к дверям.
На миг весь мир словно застыл. Но Мала подумала, что, скорее всего, ей это показалось — ведь она не привыкла к таким большим сборищам. Девушка встревоженно огляделась — однако все снова пошло по-прежнему: каждый продолжал заниматься тем же, чем и секунду назад. Но именно в эту странную паузу портьера за спиной Малы, повинуясь чьей-то руке, дрогнула и раскрылась. Услышать ее шорох сквозь музыку, разговоры и рыдания она не могла, но отчетливо почувствовала спиной порыв ледяного ветра с гор.
А в следующий момент на ее плечо легла мужская рука — ни вкрадчиво, ни грубо, а так, будто имела на это право: так мог бы утешить ее отец или дядя. Но этот человек не был ни тем, ни другим. Его лицо закрывала маска из чего-то похожего на хорошо выделанную черную кожу. Мала вздрогнула от испуга, но тут же пришла в себя: она уже не раз видела подобные маски — на других похоронах и панихидах. Их носили потому, что открытое появление на похоронах врага союзного клана могло обострить отношения между деревнями настолько, что это могло повлечь за собой любые последствия — от расторжения союза с прежними друзьями вплоть до объявления войны. Однако стоило нежеланному для кого-то гостю закрыть лицо, как он получал полное право находиться на оплакивании — его враги его словно не замечали (даже если прекрасно знали, кто скрывается под маской).
Незнакомец был невысок и одет в добротное, но достаточно простое платье. Мала почему-то решила, что он довольно молод.
— Что произошло, Мала? — склонившись к самому ее уху, прошептал он.
Так он знал ее! Наверное, это какой-нибудь дальний родственник Джорда. Но, заметив у него на поясе короткий меч, она решила, что незнакомец больше похож на кого-нибудь из мелких дворян или рыцарей, заказывавших иногда у Джорда оружие.
И раз он не знает, что случилось, значит, он только что приехал откуда-то издалека. Мала попыталась найти подходящие слова, чтобы поскорее развеять его неведение, но при этом так, чтобы не пересказывать то, что рассказали ей самой, а попытаться как-то объяснить весь ужас произошедшего со своей точки зрения. Но объяснение не находилось.
— Они… все шестеро… — запинаясь, начала она. — Бог позвал их в горы. И тогда…
— Зов которого из богов они услышали? — В голосе ее собеседника не чувствовалось ни малейшего изумления тому, что боги проявили себя, — лишь деловитое уточнение фактов.
Внезапно один из мужчин, стоящих впереди, в разделявшей Малу и Джорда толпе, обернулся и ответил за нее:
— Они последовали зову Вулкана. Бог сам избрал их — в этом нет ни малейших сомнений. Я сам слышал его зов. Да его больше половины деревни слышало. Вулкан спустился ночью с гор и назвал всех шестерых по именам. Остальные, скажу я вам, преспокойно заснули снова. Назавтра, когда никто из шестерых не вернулся, мы собрались в ратуше и стали судить да рядить, что делать. Бабы — те сразу в крик: идите, мол, узнайте, что там и как. Ну и пошли… Ну, скажу я вам, картинка была еще та.
— А что было бы, если бы они не захотели ответить на зов Вулкана? — спросил незнакомец.
В зале было слишком темно, да и мельтешащие тени мешали Мале разглядеть его руки: кто он — крестьянин, мастеровой или высокорожденный? Выбившиеся из-под капюшона волосы были темными и слегка вились, но по ним тоже нельзя было определить его происхождение. И все же в поведении незнакомца было нечто такое… Мала сама поразилась внезапно возникшей мысли: «А вдруг это сам герцог?» Девушка никогда не видела своего герцога, но, как и тысячи других также никогда не видевших его подданных, была твердо уверена, что знает о нем предостаточно. По слухам, его светлость время от времени переодевался и отправлялся в странствие по своей земле, подслушивая и подглядывая, как живут его люди. Кроме того, говорили, что он довольно молод и очень хорош собою; а еще утверждали, что роста он небольшого.
Мала подумала, что Джорд, наверное, когда-то выполнял для герцога какую-то работу. Или кто-то из ныне лежащих в гробах. Это объясняло его появление в деревне… Мала одернула себя — нечего заниматься глупыми мечтаниями! Хотя… Еще ходили упорные слухи о том, что герцог бывает неоправданно жесток, но подобное рассказывают о любом из власть имущих. А даже если и так, одно другому не мешает — герцог Фрактин вполне мог обратить свой милостивый взор и на их бедные деревушки.
Но ввязавшемуся в разговор толстяку подобные мысли в голову не приходили. Прежде чем ответить на заданный ему вопрос, он оглядел незнакомца с ног до головы, и, похоже, тот на него явно не произвел впечатления, даже несмотря на наличие меча.
— Когда бог призывает, кто осмелится заартачиться? — хмыкнул он. — Если вам так интересно, лучше расспросите Джорда.
Но кузнец до сих пор так и не заметил своей невесты. Этот смуглый однорукий молодой старец все еще сидел в отведенном ему ритуалом кресле, по-прежнему уставясь в пол. И его оплакивали вместе с мертвыми.
— Его рука осталась в горах, — донесся до Малы голос толстяка, — но он получил за нее ха-арошую плату.
Даже не пытаясь вникнуть в смысл его слов, девушка внезапно рванулась и заработала локтями, пробиваясь к Джорду. Прорвавшись сквозь хоровод, она упала на колени перед своим нареченным и, сжав его уцелевшую ладонь, горячо заговорила о том, что она ему очень сочувствует и что примчалась к нему сразу же, как только весть о происшедшем достигла ее деревни.
Сначала он не отвечал и только смотрел на нее словно откуда-то из дальнего далека. Но постепенно Джорд стал возвращаться из небытия, глаза его оживились, и наконец он заговорил. Позже Мала так и не сумела вспомнить, что же именно они, захлебываясь, спешили сказать друг другу в эти первые минуты встречи, но чуть погодя Джорд вышел из своего оцепенения и смог заплакать. И он плакал по своим ушедшим друзьям, горевал о своей собственной потере, а Мала его утешала. Тем временем лихорадочное оживление стало постепенно стихать, танец закончился, и все чаще раздавались рыдания и горестные стоны. Оглянувшись на двери, Мала заметила брошенный на нее из-за спин толпящихся людей быстрый взгляд человека в кожаной маске.
— Теперь все будет хорошо, светик мой, — нашел в себе силы сказать Джорд. — Боже, как я счастлив, что ты здесь и что я могу тебя обнять! — И своей единственной рукой он обхватил стоящую рядом с ним невесту за талию и крепко прижал к себе. — Нет, я не беспомощный калека. Я уже все решил. Кузницу продам, а вместо нее куплю себе где-нибудь мельницу. В Эрине как раз есть подходящая… Если я возьму себе одного-двух помощников, то молоть зерно смогу и с одной рукой.