Я поднялся на ноги и воззрился на Немертвого сверху вниз - сейчас он почему-то казался мне на удивление маленьким.
Тварь раскинула крылья и зашипела, но я даже не дрогнул. В моей душе созрела мрачная решимость покончить с этим здесь и сейчас.
- Ты знаешь, кто я, Дастин? - паниковал голос - был ли и он всего лишь иллюзией, порождением моего собственного разума? - Я - это мир, я - это Тьма! Тебе все равно не убежать от меня. Сколько бы ты ни прятался в лучах своего солнца, а тьма приходит всегда. Сколько бы ты ни бежал, Тьма везде.
- Закончила? Тогда я продолжу, - безразлично дернул я плечом.
Потоки силы пронеслись по моим конечностям. Было больно. Но вместе с болью приходило необъяснимое наслаждение, и я задрожал в экстазе.
Казалось, Немертвого трясет еще сильнее.
Я видел, каких титанических усилий ему стоило подняться передо мной на колени. Крылья его дрожали от напряжения, и пепельно-серое тело скукоживалось как кожура засохшего апельсина.
Немертвый зашипел. Голод разгорался во мне как пламя, пляшущее на сухой листве.
Хмыкнув, я толкнул его ногой в грудь, и он упал подобной старой фарфоровой кукле. По его коже прошлись черные трещины. Все раны, нанесенные моими клинками, стали темнеть и расширяться, пожирая чудовище изнутри.
В демонических корчах извивался Немертвый у моих ног и вскоре замер, лишившись сил. Последние, будто по воле неназванного бога, единым потоком перетекли в мое тело.
Полыхнула молния. Почти мгновенно за ней последовала гроза, и штормовые тучи заполонили небо за три мгновения, поглотив рождающееся солнце. Все это напоминало какой-то колдовской фокус, но в делах, связанных с богами, даже природа рыдает.
Тучи слились в единую воронку. Внутри нее, полыхая ледяными огнями Лагуны, кружились мистические тени, постепенно опускаясь все ниже и ниже.
Невесомые черные тучи соприкоснулись с землей в том месте, где секунду назад находился съежившийся до размеров щенка труп Немертвого. Наступило затишье перед бурей, и затем грянул гром. В один миг все пропало.
Я поднял голову вверх и вздохнул: абсолютно чистое небо возвышалось надо мной, и белые перьевые облака, плывущие по нему подобно древним кораблям северных завоевателей, медленно двигались по ветру.
Когда же я опустил взгляд вниз, моему удивлению не было предела.
Вместо трупа Немертвого из земли торчал сломанный меч, который я выбросил в реку. Но - о сраное чудо! - рукоять, обросшая зелеными водорослями, висела в воздухе, словно приглашая меня взять ее в руки.
Я так и поступил. Как оказалось, клинок не был сломан, но был невидим - свет не отражался от его поверхности, создавая иллюзорное впечатление пустоты.
Когда мои пальцы оплели рукоять, то указательный коснулся свисающего с гарды черного камня на небольшом волшебном перстне. И его я видел раньше. Я ведь избавился от всего этого, так почему судьба вернула мне эти вещи?
- Сестра! Сестра! - другой голос проник в мою голову подобно раскаленной кочерге и стал повторять одно единственное слово, которое для меня ничего не значило.
Я вернул меч обратно, брезгливо вытирая руку о плащ.
Над головой каркнула ворона. Та же самая? Она уселась на навершие меча и одним кроваво-красным глазом взглянула на меня, вторым уставившись куда-то вдаль.
- Кар-р! Прими или умри!
Я взмахнул рукой, прогоняя надоедливую птицу прочь.
- Отвяжитесь от меня. Можете хоть подавиться своими загадками, мне все равно плевать!
Я повернулся к мечу спиной и зашагал прочь, задумчиво поигрывая висящем на шее кусочком обсидиана, оправленного в серебро.
Я знал: впереди меня ждет другая жизнь. Рядом со мной будет моя любовь, и моя смерть, посеянная семенами моих жертв, всегда будет ошиваться где-то рядом, пытаясь сбить меня с пути своими соблазнами.
Но пока я чувствую голод, я живу.
ГЛАВА 11
Она вошла в его царство как луч света в обитель мрака.
Нет, в отличие от других существ тьмы, правитель Ледяной Пустоши любил свет. Любил его всем сердцем, если оно и могло существовать у такого существа, как он. Может, поэтому он и выбрал своим вторым домом Белую равнину Зарока, отстроив за три дня и три ночи величайшую крепость среди бессмертных.
Ее бледные ступни мягко опустились на сияющую мостовую, выложенную лучшими мастерами ниров.
Дорога будто сияла изнутри, переливаясь всеми цветами Надземной радуги, и на одно мгновение женщина поддалась ее чарам, считая, что нет ничего прекраснее этого пути. Всего лишь на одно мгновение - но для таких, как она, это считалось худшим проявлением слабости.