- Беззубый, - мои губы растянулись в улыбке, но глаза продолжали оставаться холодными. - Как и ты.
Поколдовав еще немного над трупом, я закрепил голову на окровавленной шее и подошел к лошадям. Они были привязаны к толстому дереву неподалеку, все пять. Они меня боялись, они всегда меня боялись. Тем не менее мне удалось водрузить тяжелое тело здоровяка на самого выносливого скакуна.
Подержав конец ножен над огнем и тщательно следя, чтобы кожа не опалилась, я вернулся к лошади и ткнул в его круп раскаленным обрывком стали на конце. В воздухе смердело паленой плотью. Конь вырывался. Я перерезал веревки.
Он не стал долго ждать. Поднимая тучу пыли, скакун понес своего всадника вдаль, все еще сверкая горящим символом в ночи.
Это было возвращение. Но возрождение ли?
Я сплюнул кровь на землю. Под сердцем разливалась скудная серая боль. Я бы не упал, однако тело упорно отказывалось подчиняться. Не выдержав напора вновь открывшейся раны, я свалился спиной на пыльную дорогу.
В голове проносились мысли. В голове роились возможности. В голове жили воспоминания, одни только воспоминания...
После той ночи в одинокой избе, окруженной тысячами мертвых кровожадных тварей, я едва ли мог удерживать в голове больше шести дней. Разум просто отказывался запоминать больше. Он интересовался только той ночью, когда меня лишили... чего? Души ли? Сомневаюсь, что она существует. Думаю, душа - всего лишь термин для совокупности чувств, страхов и желаний.
Меня будто вытягивали из трясины. Чья-то жесткая рука тащила меня за ворот к свету.
Только открыв глаза, я понял, что это всего лишь солнце. Оно светило сквозь небольшое окошко, прикрытое шторой, и бросало лучи на большую прямоугольную кровать, растрепанную, как и я сам.
Нога голой женщины - видимо шлюхи - лежала на моем животе, тонкие изящные руки обхватили шею, и ее лицо упиралось в плечо. Она тихо сопела, повсюду на ее теле проступали синяки с четкими отпечатками моих пальцев.
Я грубо оттолкнул ее в сторону. Она даже не проснулась.
Потирая саднящие от боли виски, я подошел к окну и выглянул наружу. Пустынно, первое, что пришло на ум. И на удивление много леса. Неужели я во владениях какой-то ведьмы?
Я взглянул на шлюху и поморщился. Навряд ли.
Где я тогда? Я возвращался... куда?
Я тряхнул головой. Убрал назад длинные волосы, пригладил росшую клинышком бороду.
Думал.
Без лечения мне в нормальную жизнь не вернуться. Значит, надо искать лечение. Но его нет, ведь и болезнь эта поразила меня впервые за всю историю человечества. Никто раньше с этим не сталкивался. Кто-то сказал, что я обречен.
Если так, надо привыкать жить подобным образом. Не задумываться о прошлом, жить только здесь и сейчас. Попытаться быть свободным.
Женщина сонно застонала. Она просыпалась, ворочаясь в постели, и скинула с обнаженного тела одеяло. Капельки пота поблескивали в свете солнечных лучей, огненно-рыжие волосы разметались по подушке и походили на бушующее на ткани пламя.
Я стиснул зубы.
Я подошел к кровати с ее стороны, уперся коленями в край, осторожно прикасаясь подушечками пальцев к ее нежной бархатной коже. Я водил рукой по ее телу, блуждал по нему, с восхищением изучая каждый его изгиб, и мои движения с каждой секундой становились все более жесткими и настойчивыми.
Я притянул ее себе, обхватив руками бедра, и прижался животом к ее спине. В ноздри хлынул запах свежего пота, смешанный с ароматом дешевых лавандовых духов. Он не отрезвлял, не вызывал отвращения - скорее жгучее желание овладеть ее вновь.
- Не хочу. Я устала.
Она устало попыталась меня оттолкнуть. Руки едва ее слушались после минувшей ночи, и вышло смазано, так что я лишь покачнулся.
Оскалившись, я протянул руку к кожаному мешочку, лежащему на тумбочке справа от кровати. Достал монету, кинул ее на смятую простынь, чтобы солнечные лучики призывно поблескивали на переливах золота с размытым портретом Держателя.
- За день вперед, - прорычал я ей в ухо, и она послушно опустилась на четвереньки, зубами вцепляясь в подушку. Сдержать крики? Но чего? Боли или наслаждения? Плевать.
Я понял, что не знал, что со мной происходит. Да и не хотел знать.
Я вспомнил поговорку бывалых воинов востока, с которыми когда-то встречался: "Жизнь - как туалетная бумага. Если ты не подтираешь ей зад, когда-нибудь сдохнешь от запаха собственного говна. Или от кинжала в спину".
Примечательно. А ведь я даже не знал, что такое туалетная бумага.