При всем различии перспектив аскетического христианства и японского буддизма общего в понимании пути немало. Как Иоанн Лествичник подводил итоги самоконтроля, созданного античным стоицизмом, и превратил самоконтроль в чудесное и страшное испытание себя, так и Миямото Мусаси подводил итоги традиционной самурайской бдительности, но превратил эту бдительность в способ постоянно подвергать себя проверке, исчерпывать себя, и только в этой мгновенной исчерпанности обретать новую жизненную энергию. Еще одно сходство между обоими аскетическими трудами – безгневие. Гнев – это всегда ложная надежда, попытка опереться на ярость, на оружие, на какие-то инструменты воздействия на других, на крик и кулак. Тогда как безгневие подманивает противника и наносит ему смертельный точнейший удар. Следя за противником, мы не перенимаем его привычки, но понимаем, где мы хозяева, а он – неблагодарный гость, неблагодарность которого мы должны разоблачить, показать, что хозяева и знатоки – мы, и мы должны всех научить сменять неблагодарность на благодарность.
Главная идея книги – умение владеть двумя мечами, длинным и коротким, и сражаться ими одновременно и есть вершина самурайской аскезы. Вероятно, Миямото Мусаси был единственным мастером такого боя: мало кто решался пытаться достичь совершенства в этом искусстве. Ведь оно требует не просто равновесия, а постоянного мгновенного контроля над своими порывами, мыслями, догадками. Ты должен не просто мыслить быстрее своего противника, ты должен уметь мыслить быстрее собственной мысли, должен предвосхитить свою же мысль, прежде чем она прозвучала. Ты обязан, как и в любой аскетике, был неустанным, все время бодрствовать и всё время концентрироваться, но такую концентрацию и неустанность создает бодрствующая мысль, свободно и ясно вылетающая на волю и позволяющая обороть козни врага, прежде чем враг решит, что делать дальше.
Главный сюжет книги – это особый сердечный настрой, ритм, который противопоставляется традиционной стратегии и тактике. Этот ритм, когда ты ему верен, делает твою мысль ясной. Ты должен сбить врага с ритма, заставить его постоянно перестраивать себя, менять позу и тактику атаки. В результате он будет фрустрирован, в том числе и твоей скоростью и догадливостью, и проиграет. Ты действуешь против противника своей проницательностью, своей мгновенной догадливостью, своим постоянным экстатическим озарением. Блюдя свой ритм, ты блюдёшь чистоту сердца, и становишься мощнее войска. Ведь в войске всегда есть какая-то несогласованность, а ты можешь строгостью к себе полностью согласовать тело и дух.
Эта книга запрещает самураю только защищаться, он должен побеждать. При этом статус его не так важен, и Миямото Мусаси потому и публикует свой труд, что его должен прочесть самурай любого статуса, в том числе обедневший. Прямо здесь каждый может начать аскетический подвиг, научиться воздерживаться от излишеств, потом – от лишних движений, а потом и к необходимым движениям прибегать только тогда, когда они способствуют полной прозрачности, ясности и искренности мысли. Такой самурай может брать уроки у мастеров или из книг, но для него главный опыт – это сражения со всё более трудным противником. Сначала победить опытного мастера, а потом в одиночку целую группу противников – вот бусидо, путь воина. Любое другое бусидо – фальшивка, это отдельные приёмы напоказ. Бусидо – это именно путь; как путешественнику на долгом перевале не к лицу хвастаться и тщеславиться, так и воину, последователю бусидо, неприлично гордиться отдельными приёмами и навыками. Тот прием, который не вписывается в ясный ритм, но напротив, разрушает ритм, будет губительным, а не спасительным. Тот навык, на который ты полагаешься, думая, что можно уже не думать и не концентрировать мысль в сердце, становится разрушительным для души и тела.
Как и христианская аскетика исихастов, так и аскетика «Пяти колец» требует сводить ум в сердце, то есть создавать особую концентрацию ума, когда любой порыв, любое чувство дает себе сразу отчет, и поэтому учит нашу мысль быть скорой и незаметной для противника. Этой сердечной концентрации противопоставляется страстное чувство, когда самурай полагается не на умное сердце, а на что-то другое, на свою сильную руку, острый меч или хорошо изученные инструкции. Всё это страсти, возбуждающие самурая, дающие краткий успех, но совершенно не обучающие навыку атаки. В лучшем случае страстный самурай научится защищать себя от равных, но в роковой схватке он проиграет любому достойному противнику. Тогда как самурай-аскет, познавший бусидо, и без меча, пойдя в рукопашную, одолеет противника, найдет слабое место еще прежде, чем противник применит силу. Ведь он понимает, чем слаба поспешность, и найдет этот момент поспешности в поведении противника и ударит туда.