Облекаю, как солнце мая.
Это ложь, но она слаще мёда.
Отворяю души засовы,
Раздвигаю границы счастья
С каждым вздохом, снова и снова,
Это ложь, что желанней причастия,
Что верней лебединой верности,
Что сильнее сермяжной правды,
Ей сиять все века вечные,
Ей гореть семицветьем радуги.
Это ложь, что была и будет
До тех пор, пока мир вращается,
До тех пор, пока верят люди,
Ожидают любви и счастья.
Я играю с чужой верою,
Разрушаю надежды походя,
Что любовь? До неё нет дела,
Мне б насытить обычную похоть.
Это ложь, ей живут и плачут,
Ей питают романов страницы.
Крепко я ухватил удачу -
Не уйдешь, я сегодня за принца.
Будто меня не было на земле
Будто ты не знал меня никогда,
Будто меня не было на земле,
Будто все, какие ни есть, года
Утонули в тёплой, седой золе.
Будто я скольжу между двух миров,
Тщетно озираясь на зеркала,
Я осталась там, средь стихов и снов,
Где тебя нашла, где тебя ждала.
Сохнут на стекле брызги от воды,
Тает в высоте облачная тень,
Я не научилась так легко, как ты,
Словно ветошь с плеч, сбрасывать людей.
Синим дымом я пряну в неба синь,
Душу растворю в череде ветров.
Тишина и стынь. Серебром ковыль
Скроет вереницу моих шагов.
* * *
Мне воротиться не к чему -
Все девять жизней прожиты,
Все пароходы встречены,
И все пришли порожними.
Мне помолиться некому,
Праведники ныне нищие,
Те, что царят - те мелкие,
Нету на них всевышнего.
С идолов маски сорваны,
И короли развенчаны,
Травы все ныне сорные,
Яды все ныне вечные.
Все зеркала расколоты,
Все миражи утрачены,
Ржавчина съела золото,
Верилось, - настоящее.
Старые кожи сброшены,
Та, что осталась, сношена,
Мне ныне спать без просыпу,
Мне ныне пить без просыха.
Нити из перлов проданы,
Тени все стали длинные,
Век вековать вороной мне
За песни соловьиные.
Vanitas vanitatum
Vanitas vanitatum et omnia vanitas
(с лат. - "Суета сует, всё - суета")
Я знаю, как я умру:
Угасну свечой поутру -
Горела-горела, и нету,
Не так уж и много света
Не так уж и много тепла,
То ль не было, то ль была.
Ветра не подуют вспять,
И солнце взойдет опять,
И лик его не затмится,
И будет стихи на страницах,
Как прежде, люди читать,
И верить, любить, и мечтать,
И ночь в вышине растает.
Вот только меня не станет.
Предвестья
Это пока не старость,
Только ее предвестья:
Это в руках усталость,
Это в груди вдруг тесно.
Это смолчу на грубость
Иль рассмеюсь без шутки -
Право, какая глупость! -
Но отчего так жутко?
Это еще не полночь,
Только сгустились тени,
Это себя не помню,
Это в тебя не верю,
Это к зиме немеют
Губы - не отогреться.
День ото дня темнеет
То ль за окном, то ль в сердце.
Фейри
Она была мягкая - бархат под пальцами,
На зов тихо мявкала и шла целоваться,
Само любопытство, сама доброта,
Сама безмятежность с усов до хвоста.
С глазами янтарными, полуночной масти,
На плюшевых лапках пушистое счастье.
Она мыла шубку и руку хватала
Острыми зубками, но не кусала.
Свою нам любовь отдавала без меры,
Ей в мире во всем не отыщешь замены.
Кошачий век краток, ее время вышло,
Шаги ее лапок уж больше не слышны,
И кресло остыло, где прежде она
Свернуться любила клубочком для сна.
Осталась несъеденной в блюдечке каша
Ей место осталось лишь в памяти нашей.
Стираются временем страхи и страсти,
И лишь над потерями нет его власти,
И годы с собой не несут облегчения,
И сердце в забвении ищет спасенья.
Лунные львы
(Зима в Петербурге)
Под покрывалом изо льда
Сквозь сон вздыхают города,
Как будто мало им стыда
Дремать, нахохлившись, когда
Остывший воздух, как вода,
Вбирает башни без следа
И, подступая к толще стен,
Их заключает в прочный плен.
Со дна морозной глубины
Встают чисты и холодны
Дворцы и площади, кресты
И колокольни, и мосты,
Где грациозны и просты
На лапы уложив хвосты
По тумбам каменные львы
Сидят, ни живы, ни мертвы.
Их взоры дивных тайн полны,
Их шерсть дыбиться вдоль спины,
Им то ль улыбку, то ль оскал
На мордах скульптор изваял,
И так прекрасны и грубы
Их беломраморные лбы,
Что впору о себе забыть
Пред ликом древней ворожбы.
Над ними в сутолоке крыш
Смыкается ночная тишь,
Гудят антенны, провода,