Мистер Добродетель. Он закрыл дело Джейни Инголлс, и один только Господь знает, сколько еще. Майло в этом участвовал, он позволил отвлечь себя, сделал вид, что обо всем забыл.
Он налил себе кофе, но у него почему-то был вкус кислоты из аккумулятора, и Майло выпил стакан тепловатой воды. Свет, сочившийся из кухонного окна, напоминал скопившуюся в горле желто-серую мокроту.
Майло сел, продолжая думать о Брусарде, парне из Южного Центрального округа, который перебрался в Хэнкок-Парк.
И стал соседом Уолта Обея.
Все шефы полиции до Брусарда жили в собственных домах, но Джон Дж. убедил мэра бесплатно предоставить в его распоряжение пустой особняк на Ирвинг-стрит. Величественное здание, переданное городу много лет назад наследниками давно умершего миллионера, стояло на участке площадью двенадцать тысяч квадратных футов, с английским парком, огромными лужайками, собственным бассейном и теннисным кортом. Майло хорошо его знал, поскольку несколько лет назад обеспечивал там безопасность во время приема посла из небольшой азиатской страны, которая успела с тех пор изменить название.
Поначалу особняк на Ирвинг-стрит должен был стать резиденцией мэра, но в течение нескольких лет пустовал, поскольку у предыдущего мэра имелся свой собственный в Брентвуде, а нынешний жил в огромном поместье в Пасифик-Палисейдс.
До последнего повышения Джон Дж. Брусард жил в небольшом домике, расположенном в Ладера-Хайтс, и Джон Дж. заявил, что ему необходимо поселиться поближе к месту работу.
Путь от Ладера-Хайтс до центра города занимает полчаса, а от особняка на Ирвинг-стрит — пятнадцать минут. Мэру приходится ехать целый час из Вест-Сайда до центра, но никто не обнаружил противоречий в рассуждениях Джона Дж., и новый шеф полиции получил в свое распоряжение жилье, достойное барона.
Ирвинг-стрит находится менее чем в миле от владений Уолта Обея в Мьюрфилде.
Обей является одним из крупнейших спонсоров мэра. И он же поддержал кандидатуру Брусарда на пост шефа полиции, выступив против трех других известных офицеров.
Мэр и Обей. Обей и Брусард. Обей и компания подонков, ужинающих в отдельном кабинете французского ресторана «Львиная кровь».
Частные предприниматели, муниципальные чиновники и тяжелая рука закона, идущие рядом. И Швинн заставил его окунуться в это дерьмо.
Майло вышел из дома, быстро огляделся по сторонам, сел в «таурус» и поехал на север. Если он все правильно понял, отыскать ублюдка, заявившего, что его зовут Пэрис Бартлет, будет совсем не трудно. Достаточно заехать в полицейскую академию и просмотреть фотографии личного состава. Но это привлечет внимание; ведь Майло уже знал, что его визиты в Паркеровский центр и в Западный округ Лос-Анджелеса вызвали подозрения. Кроме того, Бартлет мелкая рыбешка, всего лишь курьер — да и кто его послал, не имеет никакого значения.
Будьте здоровы…
Возможно, следует вернуться в Оджай и продолжить там расспросы. Ну и что еще он может узнать? Оджай представлял интерес, поскольку там жил Швинн, но он мертв.
Упал с проклятой лошади…
Майло остановился у обочины, достал сотовый телефон и набрал номер морга округа Вентура. Представившись агентом страховой компании, он провел следующие тридцать минут в разговорах с клерками, пытаясь выяснить подробности смерти Швинна.
Наконец трубку взял помощник следователя по имени Оливас. Он прочитал документ, который полностью повторил то, что рассказала им Мардж Швинн: тяжелые травмы головы, сломанные ребра, как следствие падения, следы крови на камне. Несчастный случай, никаких подозрительных обстоятельств. В крови Швинна не обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков. У лошади тоже, добавил помощник. Анализ крови лошади удивил Майло, о чем он и сказал.
— Анализ сделали по просьбе жены, — пояснил Оливас. — Она хотела, чтобы лошадь проверили, и согласилась заплатить.
— Она что-то подозревала?
— Тут лишь сказано, что она просила сделать анализ крови Акбара — так звали лошадь — на содержание наркотиков. Мы обратились к ветеринару из Санта-Барбары, и она прислала нам результаты. Миссис Швинн оплатила чек.
— Значит, лошадь оказалась чистой? — спросил Майло.
— Да, абсолютно, — ответил Оливас. — Однако она сильно пострадала — две сломанные ноги и серьезное повреждение шеи. Когда вдова приехала на место трагедии, лошадь была еще жива. Животное пришлось пристрелить. А что, у страховой компании возникли проблемы?
— Нет, мы просто проверяем.