— Еще одна из фантазий Джейни, — заметил я. Уотерс кивнула:
— Она без них не могла. Мать бросила Джейни — сбежала с черным, когда ей было пять или шесть лет, и Джейни никогда ее больше не видела. Быть может, именно из-за этого она так ненавидела черных.
— И что вы стали делать, когда вас выставили из машины? — спросил Майло.
— Пошли по Стоун-Кэньон и очень быстро заблудились. Там не было ни тротуаров, ни фонарей. Да и прохожие не попадались. Роскошные особняки, ни одного человека на улицах — стояла такая непривычная тишина. Нам стало жутко. Однако мы считали, что это настоящее приключение. Один раз мы увидели полицейскую машину, но успели спрятаться за деревьями.
Она нахмурилась:
— Полнейший идиотизм. Какое счастье, что мои мальчики меня не слышат.
— Как вам удалось отыскать дом, где была вечеринка?
— Некоторое время мы ходили кругами, пока не вышли обратно на Сансет. Здесь нас подобрала вторая машина. «Кадиллак», который сворачивал на Стоун-Кэньон. Водитель оказался черным, и я не сомневалась, что Джейни не сядет в машину — с ее отвращением к «нигерам» иначе и быть не могло. Но когда он опустил стекло, одарил нас широкой улыбкой и спросил: «Ну что, девочки, хотите на вечеринку?», Джейни первая распахнула дверцу.
— Вы запомнили водителя?
— Немногим больше двадцати, высокий, худощавый — почему-то, когда я его вспоминаю, мне приходит на ум Джи-ми Хендрикс. Речь не идет о портретном сходстве, поражала его свобода и уверенность в себе — словно он играл свою музыку свободно и непринужденно.
— «Кадиллак», — повторил Майло.
— Новый, но сделанный не на заказ. Большой консервативный седан, в хорошем состоянии. Блестящий, внутри приятно пахло — я даже помню аромат сирени. Словно автомобиль принадлежал пожилой женщине. Помню, как я подумала, что он, наверное, его угнал. Парень явно не подходил этой машине, поскольку был одет в уродливый костюм из хлопковой ткани с цирконием и кучей золотых цепочек.
— Какого цвета костюм?
— Каких-то бледных тонов.
Майло открыл портфель, вытащил фотографию Уилли Бернса и протянул через письменный стол. Глаза Мелинды Уотерс расширились.
— Это он. Неужели он убил Джейни?
— Мы его ищем.
— Он все еще на свободе?
— Возможно.
— Возможно? Что это значит?
— Прошло двадцать лет, а он употреблял героин.
— Вы хотите сказать, что он не должен был прожить долго, — задумчиво проговорила она. — Но продолжаете его разыскивать… почему возобновилось расследование убийства Джейни? Какова истинная причина?
— Я вел следствие в самом начале, — ответил Майло. — Потом меня перевели на другое место. А теперь вернули обратно.
— Начальство перевело, или вы попросили сами? — осведомилась Уотерс.
— А это имеет значение, мадам? Она улыбнулась:
— Тут нечто личное, не так ли? Вы пытаетесь изменить свое прошлое.
Майло улыбнулся в ответ, а Уотерс вернула фотографию.
— Уилберт Бернс. Теперь я знаю имя.
— Он не представился?
— Он называл себя нашим новым другом. Я сразу же поняла, что он наркоман и продавец наркотиков. Его речь была не слишком четкой — он проглатывал слова. Да и машину вел очень медленно. Он слушал музыку, которую предпочитают наркоманы: медленный джаз — тягучий и заунывный голос труб. Джейни попыталась сменить станцию, но он остановил ее, и она не стала с ним спорить.
— А откуда вы знаете, что он продавал наркотики? — спросил Майло.
— Он показал нам свой товар. Рядом на сиденье лежала мужская сумочка. Когда мы сели в машину, он переложил ее на колени, а через некоторое время открыл сумочку и спросил: «Не хотите сладенького, леди?» Внутри я разглядела конверты с таблетками и маленькие пакетики с белым порошком — уж не знаю, что там было, кокаин или героин. Я всегда старалась держаться подальше от серьезных наркотиков. Ограничивалась травкой и алкоголем, изредка употребляла «кислоту».
— А как насчет Джейни?
— У Джейни не было никаких ограничений.
— И она попробовала угощение Бернса?
— В машине — нет, возможно, позже. У них с Бернсом сразу же установилось взаимопонимание. Мы все втроем устроились на переднем сиденье, Джейни рядом с Бернсом, а я у дверцы. Как только машина тронулась с места, Джейни начала его обрабатывать — задела волосами лицо, положила руку на колени и стала постепенно поднимать ее вверх.