— Совсем?
— Пирс старался забыть. А мне не хотелось ворошить прошлое.
— Вам не хотелось его огорчать.
Она вновь посмотрела в сторону загона.
— Как Пирс спал? — поинтересовался я.
— Прошу прощения?
— Пирс не страдал бессонницей?
— Ну, он… — Мардж нахмурилась. — Какой странный вопрос, доктор Делавэр. Пирса больше нет, какое значение может иметь, как он спал?
— Просто я пытаюсь довести кое-какие рассуждения до логического конца, — ответил я. — Меня интересует, как он себя вел в последнюю неделю перед несчастным случаем. Он хорошо спал или был чем-то встревожен?
Она даже дышать перестала, а лежащие на бедрах руки побелели.
— Я рассказала вам, сэр, что произошло: Пирс упал с Акбара. Он мертв, а мне приходится с этим жить и совсем не нравится, что вы ворошите прошлое.
— Сожалею, — сказал я.
— Вы приносите извинения, но продолжаете задавать вопросы.
— Верно. Но это еще не все. Возможно, Швинн погиб в результате несчастного случая, однако вы просили проверить, нет ли в крови Акбара наркотиков. И даже заплатили коронеру приличную сумму.
Глаза Мардж широко раскрылись, грудь высоко вздымалась.
— Он сказал, что от вас этого можно ждать.
— Кто сказал? Никакого ответа.
— Доктор Гаррисон? — спросил я. Она повернулась ко мне спиной.
— Миссис Швинн, неужели вы думаете, что мы не докопаемся до истины? И разве Пирс не хотел того же? Что-то мешало ему спать по ночам, не так ли? Незаконченное дело. Разве не связана с этим «Книга убийств»?
— Я ничего не знаю о книге.
— В самом деле?
Она поджала губы. Потом встряхнула головой, стиснула зубы, и ее лицо осветило солнце. Мардж вздрогнула и пошатнулась, но ей удалось устоять на ногах. Резко повернувшись, она побежала к дому.
Однако я последовал за ней, и Мардж не попыталась меня остановить.
Мы сидели на тех же местах, что и несколько дней назад: я на диване, она в кресле. В прошлый раз разговор вел Майло, как обычно, когда я прихожу вместе с ним, но сейчас наступила моя очередь. И да поможет мне Бог, вопреки гневу, с которым едва справлялась Мардж, я почувствовал жестокое возбуждение.
— Вы меня пугаете. Читаете чужие мысли.
— Вы? — удивился я.
— Психиатры.
— Доктор Гаррисон и я?
Она ничего не ответила, и я продолжал:
— Доктор Гаррисон предупредил вас, что я могу вернуться.
— Доктор Гаррисон делает только добро. Я не стал спорить.
Мардж повернулась ко мне в профиль.
— Да, он рассказал мне о вас — когда я пришла к нему после вашего визита с детективом Стеджесом. Он заявил, что ваше присутствие может все изменить.
— Изменить?
— Доктор Гаррисон сказал, что вы очень настойчивы. И умеете разгадывать чужие тайны.
— Вы давно с ним знакомы?
— Да. — Окна гостиной были открыты, и со стороны загона донеслось ржание. Мардж пробормотала: — Спокойно, мальчик.
— Ваши отношения с доктором Гаррисоном носили профессиональный характер? — спросил я.
— Вы спрашиваете, был ли он моим врачом? Да, был. Он занимался с нами обоими — с Пирсом и со мной. Отдельно, и ни один из нас не знал, что другой пользуется его услугами. Пирс старался избавиться от пристрастия к наркотикам. Ну а со мной… депрессия. Ситуативная реакция, как называл ее доктор Гаррисон. После смерти матери. Ей было девяносто три, и я так долго о ней заботилась… а потом вдруг осталась в одиночестве… и на меня все навалилось. Я пыталась бороться, но не справилась. Я давно знала доктора Гаррисона, и мне всегда нравилась его улыбка. Однажды я набралась мужества и поговорила с ним.
Признание в собственной слабости заставило Мардж стиснуть зубы.
— Вас с Пирсом познакомил доктор Гаррисон? — спросил я.
— Я встретила Пирса в конце… в тот момент, когда мне стало лучше и я сумела взять себя в руки. Однако изредка я продолжала посещать доктора Гаррисона, но уже перестала принимать антидепрессанты, как он и обещал.
Неожиданно она наклонилась вперед:
— Вы хорошо знаете доктора Гаррисона? Вы представляете, какой он человек? Когда начал со мной работать, он навещал меня каждый день, чтобы проверить, как у меня идут дела. Каждый день. Однажды я сильно простудилась и не могла ничего делать, он за мной ухаживал. Более того, занимался хозяйством — пропылесосил весь дом, накормил лошадей, вычистил конюшни. Он делал это четыре дня, даже ездил в город за продуктами. Если бы мне пришлось платить ему по часам, я бы давно разорилась.
Я знал, что Берт хороший человек и прекрасный психиатр, но рассказ Мардж меня удивил. Я представил себе худощавого немолодого человека в пурпурном костюме, который подметает дом и конюшни, и задал себе вопрос: а как бы я повел себя в такой ситуации? Едва ли я способен проявлять такую заботу о своих пациентах.