— Ну, я храню там свои драгоценности от «Картье» и «Тиффани». Подожди меня здесь.
Он ушел, а я остался размышлять над печальной истиной, которую узнал много пациентов тому назад: у всех есть тайны, и в действительности человек одинок в этой жизни.
Я тут же подумал о Робин. Где она? Что делает? И с кем?
Майло вернулся через несколько минут, уже без галстука.
— Есть хочешь?
— Не очень.
— Хорошо, тогда давай перекусим.
Он закрыл дверь дома, и мы вернулись в мою машину.
— Знаешь, насчет звонка… может быть, правила стали жестче, когда пришел Джон Дж. Брусард. У него же пунктик на дисциплине.
— Угу. Как насчет «Рая с хот-догом»?
Я поехал в Сан-Винсент и остановился у тротуара. «Рай с хот-догом» располагался вокруг гигантского хот-дога — еще одно доказательство примитивного мышления жителей Лос-Анджелеса. Он стал достопримечательностью, когда площадку для прогулок на пони, которая несколько десятков лет занимала угол между Ла-Синега и Беверли, сменило чудовище из стекла и бетона под названием «Беверли-Центр». Жаль, что Филип Дик умер. Через пару лет он бы смог стать свидетелем того, как в жизнь воплощается его «Бегущий по лезвию». А может, он знал, что так будет?
Во времена катания на пони здешние утоптанные дорожки были местом, куда любили приходить разведенные папаши со своими детьми. «Рай с хот-догом» процветал, продавая соль одиноким мужчинам, которые стояли около невысоких заборов загона и курили, наблюдая, как ездят по кругу их потомки. Куда же теперь ходят эти несчастные? Уж не в торговый центр, конечно, где дети меньше всего хотят находиться рядом с родителями.
Майло заказал два огромных хот-дога с сыром и соусом чили и дополнительной порцией лука, а я — сардельку с чесноком. Прихватив кока-колу, мы уселись за столик, наблюдая, как мимо проносятся машины. Для ленча было поздно, а для обеда рано, и, кроме нашего, занятыми оказались только два столика — за одним пожилая женщина читала газету, а за другим устроился длинноволосый молодой человек в голубой больничной форме — наверное, интерн из Сидарс-Синай.
Майло проглотил первый хот-дог на одном дыхании. Потом соскреб пальцами с бумажки остатки сыра, запил все это колой и тут же принялся за второй. Его он тоже прикончил мгновенно, вскочил на ноги и помчался покупать третий. Моя сарделька оказалась вполне приличной, но я совсем не хотел есть и только изображал голод.
Майло отсчитывал мелочь, когда перед моей «севильей» остановился «чероки» бронзового цвета; из него вышел мужчина и, быстро прошагав мимо меня, направился к прилавку. Черный костюм, жемчужная рубашка, галстук цвета сажи. И улыбка. Именно она заставила меня обратить на него внимание. Широкая, счастливая, с демонстрацией всех зубов, словно он только что услышал потрясающую новость. Я смотрел, как он быстро подошел к Майло и встал за ним, раскачиваясь на каблуках — приподнятых примерно на два дюйма — черных кожаных ботинок. Без них его рост составлял полных шесть футов. Мужчина стоял почти вплотную к Майло, продолжая раскачиваться на месте. Майло его не замечал. Что-то заставило меня продолжить наблюдать за ними.
Мистер Улыбочка — около тридцати, темные, довольно длинные волосы щедро намазаны гелем и зачесаны назад. Лицо с тяжелой челюстью, большой нос, золотистый загар. Отличный костюм — итальянский, или а-ля итальянский, абсолютно новый, как, впрочем, и кожаные ботинки. Серая рубашка из тончайшего шелка, галстук довольно широкий, трикотажный. Интересно, он так вырядился для прослушивания на роль ведущего в какой-нибудь телеигре?
Мужчина встал еще ближе к Майло. Что-то сказал. Майло повернулся и ответил.
Мистер Улыбочка кивнул.
Майло забрал свою еду и вернулся к нашему столу.
— Дружелюбный парень? — спросил я.
— Кто?
— Тот, что стоял за тобой. Он улыбается с той самой минуты, как вышел из своего джипа.
— И что?
— С какой стати он улыбается?
Майло усмехнулся и осторожно посмотрел в сторону прилавка, где улыбающийся мужчина разговаривал с продавщицей.
— А еще что тебе в нем не понравилось?
— Он стоял к тебе так близко, что вполне мог унюхать твой одеколон.
— Если бы я им пользовался, — заметил Майло, продолжая наблюдать за происходящим у прилавка. Наконец он откинулся на спинку стула и впился зубами в третий хот-дог с чили. — Нет ничего лучше здоровой пищи, — заявил он и посмотрел на мою недоеденную сардельку. — Что, заболел анорексией?
— Просто ради интереса, что он тебе сказал?
— О Господи… — Майло покачал головой. — Спросил, что здесь стоит покупать, ясно? Я ответил: мне нравится все, что с чили. Вот такие тайные переговоры!