— Плевал я на повышение, — сказал Майло. — Я брошу расследование, но мне ничего от вас не нужно.
— Как благородно, — усмехнулся Брусард. — Можно подумать, у тебя есть выбор.
Он повернулся и пошел прочь.
Майло остался стоять, глядя на могильный камень Джейни. Проклятый плюшевый медведь.
Майло прекрасно понимал, что ничего не может сделать, и если он намерен остаться в департаменте, ему придется принять предложение Брусарда. Почему бы и нет? Ведь все, кто виновен в убийстве, мертвы, а он устал, слишком устал. Да и какой у него выбор?
Нужно что-то решать. Майло не знал, к чему это приведет — и что станет с его душой.
Другой мог бы убедить себя, что это мужество.
Другой мог бы даже в это поверить.
ГЛАВА 49
В девять утра позвонил Берт Гаррисон. Я спал, однако пытался говорить бодрым голосом. Впрочем, Берт сразу понял, что разбудил меня.
— Извини, Алекс. Я перезвоню…
— Нет, лучше расскажите, как ваши дела, — возразил я.
— Я в порядке, — ответил он. — А Эйми… со временем она переживет потерю. Мы начали с ней разговаривать — она знала, что Биллу оставалось совсем немного, и я начал ее готовить. Однако она пережила тяжелую травму. Я ей постоянно повторяю, что его смерть была легкой.
— Тут я могу вас поддержать. Он умер мгновенно.
— Так ты все видел… ну да, конечно…
— Со мной полный порядок, Берт.
— Алекс, мне следовало быть с тобой честным с самого начала. Ты не заслужил такого отношения.
— У вас были обязательства перед пациентами, — сказал я.
— Нет, я…
— Все в порядке, Берт. Он рассмеялся:
— Нас, наверное, интересно послушать со стороны, Алекс. Альфонс, Гастон, Альфонс Гастон… ты действительно в порядке, сынок?
— Да, конечно.
— Ведь ты принял на себя главный удар, а я стоял, как…
— Все кончено, — твердо сказал я.
— Да, — ответил Берт и немного помолчал. — Алекс, ты очень хороший молодой человек. Я иногда называю тебя «сынок»… это глупо, но я позвонил, чтобы узнать, как ты, и рассказать, что мы справляемся. Твердость духа и все такое.
— Неукротимый дух, — добавил я.
— А разве есть альтернатива?
Вчера вечером ко мне зашел Майло, и мы проговорили до рассвета. Я много размышлял об альтернативах.
— Спасибо за звонок, Берт. Нам обязательно нужно встретиться. Когда все встанет на свои места.
— Да. Обязательно.
Его голос вдруг показался мне старым и усталым, и я попытался его подбодрить:
— Скоро вы сможете вернуться к своим инструментам.
— Прошу прощения… ода, конечно. Честно говоря, сегодня мне удалось кое-что найти в Интернете. Старая португальская гитара — но прежде ее нужно восстановить. Она настроена не так, как обычная гитара, хотя ты, наверное, сумеешь на ней сыграть. Если мне удастся купить ее за разумную цену, я обязательно с тобой свяжусь, и мы немного помузицируем.
— Похоже на приглашение, — сказал я.
И был счастлив, что у меня появилась перспектива.
ГЛАВА 50
Следующие несколько дней пролетели быстро, хотя я и провел их в одиночестве. Мне приходилось каждый раз долго собираться с духом, чтобы позвонить Робин, но никак не удавалось ее застать.
И она ни разу мне не перезвонила — неужели наши отношения вышли на новый уровень?
Я пытался не думать о Джейни Инголлс и обо всех остальных и неплохо справился с поставленной задачей. Потом я сообразил, что Эллисон Гвинн почти наверняка не читает «Санта-Барбара ньюс» и не знает о смерти Майкла Ларнера. Значит, нужно ей сообщить. Однако я не нашел в себе сил поднять трубку.
Мне ничего не оставалось делать, как заняться уборкой дома и двора. Потом я начал бегать, смотреть телевизор, ел, не чувствуя вкуса пищи, изучал газеты — нигде ни слова о кровавой ночи в Оджае или о Ларнерах и Коссаках. Лишь политики и ученые мужи продолжали нападать на Джона Дж. Брусарда — единственное напоминание о реальности, в которой я жил с того момента, как получил «Книгу убийств».
Однажды утром во вторник я отправился на пробежку, а когда вернулся, обнаружил в гостиной Робин.
Она была в черной футболке, кожаных черных джинсах и сапогах из кожи ящерицы, которые я подарил ей на день рождения два года назад. Длинные волосы распущены, губы накрашены, глаза искусно подведены — меня посетила красивая незнакомка.
Наклонившись, чтобы ее поцеловать, я постарался повернуться так, чтобы она не заметила моего разбитого лица. Поцелуй получился совсем коротким. Рука Робин скользнула по моей шее и опустилась на колени.
Я сел рядом с ней.
— Тур закончился раньше, чем предполагалось?
— У меня выходной, — сказала она. — Вот я и прилетела из Омахи.
— Как идут дела?
Робин ничего не ответила. Я взял ее руку. Прохладные пальцы коснулись моей обожженной ладони.
— Прежде чем мы начнем что-нибудь, — сказала она, — я хочу рассказать тебе о Шеридане. Он принес косточку только потому, что раньше встречал Спайка. Кроме того, у него есть собака.
— Робин, я…
— Пожалуйста, Алекс. Выслушай меня. Я выпустил ее руку и сел.
— Шеридан действительно в меня влюблен, — продолжала Робин, — кроме того, по своей работе он должен находиться рядом со мной. Поэтому я вполне понимаю твои подозрения. Однако он утвердившийся в вере женатый христианин, и у него четверо детей, старшему исполнилось шесть лет. Он взял всю семью с собой, и в труппе на сей счет постоянно шутят. Его жену зовут Бонни, она выступала на подпевках до того, как вместе с Шериданом обрела веру. Они оба ведут себя так, как положено вновь обращенным: всему радуются, полны усердия, постоянно цитируют Писание. Это действует на нервы, но все терпят, поскольку Шеридан — очень милый человек, не говоря уже о том, что он блестящий менеджер. И если он и пробует как-то воздействовать на меня, то только с целью обращения в христианство. Он ни разу не попытался забраться мне под юбку, хотя вера далеко не всегда мешает сексу, но Шеридан старается неукоснительно выполнять заповеди. Он ни разу даже не делал намеков сексуального характера. Я уже не говорю о том, что почти всегда, когда он заходит в мою комнату, его сопровождает Бонни.
— Мне очень жаль, — сказал я.
— Я пришла сюда не за извинениями, Алекс. Просто я хотела сказать все это лично. Чтобы ты себя не мучил.
— Спасибо тебе.
— Что случилось с твоей рукой и лицом?
— Длинная история.
— Та же самая…
— Наверное.
— И это вторая причина, которая заставила меня приехать. Наше положение. Все не так просто, да?
— Я скучал без тебя, — сказал я.
— Я тоже скучала. И продолжаю скучать. Но…
— Обязательно должно быть «но».
— Не сердись.
— Я не сержусь. Мне грустно.
— Мне тоже. Если бы мне было на тебя наплевать, я бы не приехала. И все же я не останусь, Алекс. За мной скоро придет машина, чтобы отвезти в аэропорт, я присоединюсь к турне и буду с ним до окончания. Турне может затянуться. Нам сопутствует успех, мы заработали кучу денег. Начались разговоры о европейских гастролях.
— В Париже? — спросил я. Робин заплакала.
Я бы к ней присоединился, но у меня не осталось сил.
Мы просидели целый час, держась за руки. Лишь пару раз я вставал, чтобы принести ей бумажные салфетки и она могла вытереть глаза.
Когда приехало такси, Робин сказала:
— Мы не ставим точку. Посмотрим, как все пойдет.
— Конечно.
Я проводил ее до двери, а потом долго стоял на террасе и махал ей вслед.
Через три дня я позвонил в офис Эллисон Гвинн и рассказал о Ларнере.
— О Господи… потребуется некоторое время, чтобы осознать… Я рада, что вы мне рассказали. Как хорошо, что вы позвонили.
— Мне показалось, я должен был это сделать.
— С вами все в порядке?-
— Да.
— Если вы надумаете с кем-нибудь поговорить…
— Я буду иметь в виду.
— Позвоните, — сказала она. — Мне бы этого хотелось.