От подножия холма в темную и зловещую даль тянулась широкая дорога. Когда-то она была заасфальтирована, но сейчас от асфальта остались лишь мятые потрескавшиеся куски. Дорога тянулась через всё плато, проходила сквозь маленькое поселение с несколькими полуразрушенными домами, огибала страшное бетонное здание в центре посёлка и уходила в лес. Старые деревянные дома находились от меня всего в пятистах метрах. Ссохшиеся доски в их стенах почернели от пыли и копоти, окна зияли выбитыми стеклами. Слева от поселения высилась заброшенная электроподстанция. На запад от неё, у самого леса, я разглядела высокую водонапорную башню, покрытую ржавчиной и черными пятнами.
Внутри меня вдруг всё сдавило. Меня охватил дикий, почти животный страх. Вокруг расстилалось огромное пространство -- густой, дремучий лес, безлюдный, заброшенный посёлок и ни одной души вокруг. Ни одной дружелюбной души.
Я сжала кулаки настолько сильно, насколько могла. Даже костяшки пальцев побелели. Я должна идти дальше. Должна. Через страх, через опасность, через ужас. Ради Эдуарда Валентиновича, который рискуя своей жизнью и жизнью своих близких, помог мне выбраться из Адвеги.
Я выдохнула, затем подошла к большому валуну слева от меня, прислонилась к нему и достала из рюкзака карту. К моему счастью, из-за круглой пуговицы луны, светящей с неба, на улице было достаточно светло, чтобы я смогла прочитать свой маршрут на карте. Итак, закрытый научный город Адвега находился под землей в национальном парке Завидово под Тверью, на огромной территории Бывших северных Алфёровских торфоразработок.
Как и говорил Рожков.
Эдуард Валентинович отметил красным фломастером холм, под которым располагалась Адвега, и теперь я легко могла определить примерное местонахождение локаций вокруг меня. На восток от торфоразработок, где я сейчас прохлаждалась, находился посёлок Козлово. Если от точки, где я стояла, идти по дороге на север, то примерно через четыре километра, я уткнусь в Тверской. Всё верно.
Шорох ветра в кустах, что маленькими вьюгами гонял пыль по каменистому пригорку, заставил меня вздрогнуть. Дрожащими руками я вытащила из-за пояса пистолет Макарова, чтобы перезарядить его. После чего поднялась из-за валуна и медленно вышла на дорогу.
Крепко сжимая пистолет в руках, я шла по разбитой асфальтовой дороге, на которой были разлиты лужицы отвратительной на вид воды. Канавки, заполненные этой грязной водой, словно рваные, гниющие раны, тянулись по обочине дороги к деревянным домам, к которым я приближалась.
Оборванные листовки, втоптанные в грязь, почерневшие листы газет и обложки книг валялись между несколькими довоенными автомобилями из проржавевшего металла. На дверях и на капотах этих автомобилей темнели неровные вмятины, на мутных стеклах разрослись тонкие трещины.
Уже через десять минут после того, как я спустилась с холма, я зашла в поселок. Вдоль дороги рядком тянулись однотипные дома из кирпича или из дерева. Покосившиеся заборы, огораживающие территорию каждого из домов, пугающе накренились или вовсе завалились, вытоптанные сады и огородики поросли колючим сорняком. Огромные дыры в кирпичной кладке стен, открывали вид на то, что раньше было комнатами. Сейчас в этих комнатах можно было увидеть лишь сломанную мебель, сгнившую одежду и старое барахло, засыпанное землёй и сажей.
Пробираясь через рытвины на дороге, я вытирала пот с лица и пыталась хоть как-то взять себя в руки. Мне было страшно -- каждый шорох приводил меня в ужас. Ветер подвывал в домах, то тут, то там либо надрывно скрипели старые доски, либо устало шелестели газеты, придавленные кирпичами и обломками мебели.
Но время шло, и я привыкала. Уже вскоре я всё же начала медленно свыкаться с окружающей меня атмосферой смерти и разрушений. Мне приходилось старательно и быстро адаптировать себя к ней, чтобы трезво оценивать сложившуюся обстановку вокруг.
Прислушиваясь к каждому звуку и готовясь в любой момент драпануть в неизвестном направлении, я пересекла улицу с типовыми домами, прошла мимо старых пятиэтажек, расположенных на параллельной улице и вышла к пугающему полуразрушенному зданию в четыре этажа.
Ещё раз оглядевшись, я прислушалась к посторонним звукам и поняла, что поблизости по-прежнему нет никаких признаков жизни. Несмотря на все мои опасения, в рабочем посёлке бывших Алфёровских торфоразработок царили тишина и запустение. Тем лучше.