Длинный стол, заставленный посудой и другой утварью, тянулся неподалеку от места с закопченными кафельными стенами. У этих стен была расположена кухня, где сейчас на полную мощность работали две старые плиты. На их синих газовых огоньках кипели две огромные кое-как начищенные кастрюли и старый чёрный от копоти чайник. Пар, что поднимался от кастрюль, оседал на растрескавшихся лакированных шкафах, сдвинутых к стене, и на бутылках, пылившихся на длинной полке под потолком.
Обстановка в трапезной была довольно шумной, народа было немало. Мужчина на раздаче еды, одетый в клетчатую рубашку, джинсы и старый белый фартук, копался в коробках -- его лица я не видела.
Все столы были уже заняты, да и не только столы, места в зале едва хватало: кто-то сидел на полуразрушенном подоконнике, кто-то слушал старый радиоприёмник, сидя у стены, а кто-то, прижавшись к батарее, листал потемневшую от времени книгу. Не зная, куда идти, я приблизилась к длинному столу, который, по всей видимости, одновременно служил и пунктом выдачи еды, и барной стойкой.
Как раз в тот момент, когда я подошла к самодельному бару, парень в синей шапке, из-под которой торчали чёрные кудрявые волосы, подхватил свой рюкзак и освободил мне место. Ликуя, я быстренько забралась на скрипучий стул и поспешила снять рюкзак. О, какую небывалую лёгкость я ощутила в этот момент! Усевшись поудобнее, я с наслаждением почувствовала, как приятное ощущение расслабленности охватывает всё моё тело.
"Теперь можно подумать об ужине", -- подумала я и мельком глянула на всё ещё копающегося в коробках заведующего кухней. По идее, нужно было попросить у него еды, хотя мне, признаться, было как-то неудобно требовать для себя бесплатный ужин в этом приюте. К сожалению, выбора всё равно не было, мне ведь ещё придется искать место для ночлега, поэтому сейчас нужно было хоть немного подкрепиться.
Услышав шум, я подняла глаза как раз в тот момент, когда управляющий кухней подошёл к столу. Я чуть не упала со стула, с трудом подавив удивленный возглас. В первые мгновения, я подумала, что если я сейчас убегу с воплем ужаса, то никогда не прощу себе этого.
Управляющий выглядел немного жутковато: кожа на его лысой голове была смазано-облезлой после какого-то давнего ожога, носа у него и вовсе не было, а губы казались почти полностью высохшими. Однако я сразу заметила, что каким бы изуродованным не выглядело лицо этого человека, его тёмные глаза были самыми живыми на свете.
Я проглотила ком в горле, поглубже вздохнула и попыталась состроить как можно более равнодушный вид. Парень плюхнул влажную тряпку на стол и принялся оттирать его, смачно ругаясь. Я ошеломленно следила за ним, раздумывая, как бы мне замолвить словечко о еде. Судя по всему, этот тип был не в духе, так как совершенно неожиданно, он резко поднял голову и огрызнулся в мою сторону:
-- Чего уставилась? Обгорелых никогда не видела? Ну, так тут тебе не цирк. Чего надо?
Совершенно оторопев от досады, я примирительно вскинула руки.
-- О... ээ... простите. Я не хотела Вас обидеть. -- На мгновение я запнулась, подбирая слова. Честно говоря, я так смутилась, что мне тут же захотелось вскочить с места и убежать куда-нибудь подальше отсюда. -- Мне сказали, что я могу здесь поесть. Мартина сказала мне. Я... не собиралась оскорблять Вас. Прошу прощения.
Две секунды парень хмуро сверлил меня взглядом, а потом вдруг улыбнулся.
-- Ты извини, -- сказал он, отбрасывая тряпку в сторону и упираясь широкими ладонями в столешницу. -- У нас тут не очень с доброжелательностью. Обычно приходится быстро давать понять этим проходимцам, которые здесь ошиваются, что им тут никто ничего не должен. -- Парень кинул взгляд на кастрюли, кипящие на плитах, почесал острую скулу кривым пальцем и добавил: -- Сейчас подкину тебе что-нибудь пожевать, тут ещё осталось что-то более или менее съедобное. Меня, кстати, Гошей звать.
Я почувствовала прилив некоторого сочувствия. Может, этот тип и выглядел немного пугающе, но мне думалось, что его внутренний мир был куда лучше, чем у многих других людей.
Я улыбнулась Гоше.
-- Очень приятно, Маша, -- представилась я.
Гоша довольно прищурил глаза и кивнул, затем развернулся и направился к старому холодильнику. Несколько минут я молча наблюдала, как он копается сначала в холодильнике, а затем, доставая посуду, и в кухонных шкафах.
Немного позже передо мной уже стояла тарелка с копченым мясом какой-то птицы и двумя разварившимися картофелинами, приправленными зажаренным до хруста луком. Я умяла свой ужин невероятно быстро, отметив, что это, пожалуй, была самая вкусная еда из всей, что я ела за последние лет пять.