-- Миша, слушай, я там по поводу выборочных исследований кое-что важное хотел тебе сообщить... -- Папа начал быстро спускаться по лестнице, на полпути он заметил стоящих внизу Крэйна и Женю и тут же удивленно остановился, глядя на них. -- О, ребята, привет. Надо же, мы ждали вас позже... -- Спустившись, отец пожал руку Антону и кивнул Жене. -- Рад, что вы в порядке.
-- Лёша...
Папа обернулся, услышав, что к нему направляется Соболев.
-- Я, собственно, на минутку, Миш. Не буду вас отвлекать, только кое-что...
Отец осёкся буквально на полуслове, просто на секунду перевел взгляд и всё.
Всё...
Я уловила его взгляд, и увидела, как непонимание накрыло его всепоглощающей лавиной, и как через долю минуты это непонимание переросло в осознание, а затем сменилось настоящим шоком. Папа был поражен. Меня же вдруг переполнило такое цветущее ликование, такая радость, такое умиление, что слёзы мгновенно потекли по моим щекам. Я видела, как отец прошептал мое имя. Именно видела, потому что услышать это мне было невозможно -- в ушах шумело. Пораженный, буквально разбитый ошеломлением, мой отец с горящими глазами на бледном лице медленно, едва ли не оступаясь, отправился мне навстречу.
Но я больше не могла стоять на месте. Сорвавшись с места, я кинулась ему объятия. Неужели я и вправду дожила до той самой минуты, которую так долго ждала?...
***
-- Я... просто не могу в это поверить, -- не скрывая злого разочарования, хрипло произнёс Соболев.
Михаил опустил взгляд, с глубокой досадой глядя на жилистые кисти своих рук. Я с горечью проследила за ним взглядом, затем с ещё большей горечью посмотрела на своего отца.
Папа был разбит. Я ещё никогда не видела его таким, никогда в жизни. Сейчас в серых глазах отца я видела такую муку, такую тоску, что мне самой становилось тошно. Но не одна тоска его мучила. Его лицо, лицо моего дорогого отца, самого доброго и дружелюбного на свете, сейчас казалось вытесанным из камня -- оно было отстраненным, безэмоциональным. Лёд -- жёсткий, цепкий -- он светился в серой глубине его взгляда. И я знала, что это был за лёд: несгибаемая ненависть, так несвойственная моему отцу.
Некоторое время мы все молчали. Лишь Ольга Миронова прерывисто хватала ртом воздух, прочитывая документы в моей карте строчка за строчкой. Бедная женщина. Её светлые глаза казались огромными на бледном лице. Просматривая папку, она медленно теребила самый краешек рукава своего посеревшего от многочисленных стирок халата.
-- Какой кошмар... -- прошептала она, в конце концов закрывая папку, затем кладя руку себе на лоб.
Я видела, как отец с силой сжал ладонь в кулак. Костяшки его пальцев побелели, а рука задрожала.
-- Спольникову просто невероятно повезло, что его нашла пуля Рожкова, -- сказал он стальным голосом. Я посмотрела на отца: он буравил пространство невидящим взглядом. -- Если бы он остался жив после всего произошедшего, я бы сам убил его.
-- Папа... -- мягко прошептала я, не скрывая гложущей меня печали. -- Папа, тебе не стоит...
Но отец словно бы не слышал меня. Я вдруг почувствовала, что начинаю волноваться за него.
-- Зато Сухонин ещё жив, -- продолжал отец, моргнув. -- И он должен ответить за то, что сделал.
-- Лёша... -- начал было Михаил, но мой отец прервал его.
-- Он должен ответить за всё, что сделал. Это даже не оговаривается.
-- Лёша, не стоит перегибать палку...
-- Я отправил свою единственную дочь на псевдолечение в лапы к сумасшедшему ублюдку! -- заорал мой отец, отчего я вздрогнула. У меня внутри всё сжалось от страха. -- Я собственноручно отправил её к предателю, убившему мою жену! Они оба, Спольников, некогда мой бывший ученик и, между прочим, друг, и Сухонин, ублюдок, который ненавидит меня за то, что я не делал, они оба собирались убить мою дочь ради своих опытов!...
-- Лёша, у нас тогда не было выхода! Твоя дочь умирала! -- Соболев взял себя в руки и холодно процедил: -- Хорошо, что они, пусть даже не желая того, но всё же вылечили Машу.
-- Они вылечили её только потому, что им это было нужно для эксперимента, -- не менее холодно ответил мой отец. -- Только поэтому. А теперь, Миша, просто на секунду представь себе, что на моём месте был бы ты. А на месте моей дочери была бы твоя.
-- Благодари Бога, что твоя дочь вернулась домой живой и здоровой после всего, что с ней произошло, -- резко заметил Соболев. -- Лёша, внимание, она вернулась живой и здоровой, ты слышишь? Она сидит рядом с тобой и теперь-то уже всё, понимаешь? Теперь уже не стоит тратить себя на это. Пойми ты, что после драки кулаками не машут. Мы не в силах изменить минувшего.
-- Он должен ответить за всё, что сделал, -- прошипел мой отец. -- Я не собираюсь так просто мириться с его гнусной подлостью.