Речь героев выглядит крайне искусственно, даже ходульно.
«Прошу, доложи обо мне. Я уверена, твой господин примет меня. Ты ведь узнал, кто я? - она постаралась вложить в свою просьбу все то отчаяние, что переполняло ее» (с) О том, что женщина в отчаянии, сообщает автор. Причем он вынужден делать это напрямую, «в лоб», поскольку совершенно не способен передать отчаяние героини через ее речь, жестикуляцию или какие-то детали.
Женщину все-таки пропускают в дом. Сидящего в гостиной мужика зовут дором Василем, но на деле текст воспринимается, как фик про Рокэ Алву. Алва, как известно, проводил все вечера, рассиживаясь в кресле у камина, и пил вино, а каждому вошедшему (обычно Окделлу) предлагал налить себе вина и присоединиться. Бледная алвовская копия по имени Василь старается соответствовать. Тоже сидит в гостиной у камина, пьет вино и обращается к вошедшей к нему женщине с коронной фразой: «...но раз уж вы пришли, не угодно ли составить мне компанию?». Ну и дальнейший диалог, в общем-то, повторяет все настрявшие в зубах клише из фанфиков про Алву. Рокэ часто говорит о том, что он мерзавец и предатель - и Василь туда же. «Вы хотите, чтобы я признался вам в том, что я предал страну, присягнул [Марагонскому бастраду... пардон, опечатался] Белому Князю, являюсь одним из тех людей, которые виновны в смерти [Эгмонта Окделла] вашего мужа?» Пока автор таким незамысловатым образом вводит читателя в курс дела, пришедшая к Рок... к Василю женщина умоляет хозяина дома спасти себя и своего маленького сына. И в конце концов, в качестве ultima ratio, сбрасывает плащ, оставшись перед жестоким Ворон... Василем в чем мать родила. Оставим в стороне вопрос о том, почему эта дамочка считает собственную наготу таким неотразимым аргументом - может, вопреки всем его пафосным словам и мрачному кривлянию, на деле этот дор Василь - трепетный романтичный девственник, который никогда не видел голых женщин, и от вида обнаженных женских прелестей у него должно немедленно перехватить дыхание и помутиться разум. Черт с ним, меня больше волнуют более практичные вопросы...
Эта женщина явилась к хозяину дома среди ночи, оставив своего ребенка вместе со служанкой «в трактире неподалеку». Плащ она снимает так: «она встала, сделала шаг вперед и дернула за шнурок плаща. Ткань скользнула по ее телу, обнажая его». Очень удобный плащик для внезапного стриптиза, я не спорю. Но скажите, автор, если плащ скреплял один-единственный шнурок у ворота, то что мешало ему распахиваться при каждом шаге и от каждого порыва ветра? А снаружи ветер ого-го, в начале сцены он срывает с вашей Розы капюшон. Так почему все-таки только капюшон?.. Наденьте как-нибудь плащ, скрепленный исключительно у ворота, и походите в нем по ветру. Вам повезет, если он не собьется в ком где-нибудь за спиной. А ваша Роза, извините, должна была двигаться, пригнувшись, и держать свой плащ двумя руками - одной где-нибудь на животе, второй на уровне колена. Иначе никакого внезапного и неожиданного обнажения бы у нее не вышло, а была бы просто сумасшедшая голая женщина в плаще, которая ломится среди ночи в чей-то дом. Ну и еще, если позволите, спрошу чисто из любопытства - она ведь не босиком шла из деревни в дом к Василю? То есть, по идее, скинув плащ, она осталась перед ним не совершенно голой, а в одних туфлях или, того не легче, в сапогах? Отличная, наверное, была картинка. Вызывающая, на мой взгляд, скорее нервный смех, чем вспышку страсти.
Не менее тупой выглядит сцена во второй главе. Там, правда, действуют уже совсем другие персонажи - некая принцесса, которая убегает от занявших замок заговорщиков, и красноволосый демон, которого она вызвала, чтобы он ее спас. Мятежники ломятся в дверь, чтобы убить принцессу, а принцесса ведет с демоном бессмысленные диалоги в стиле третьесортного юмористического фэнтези. «Три раза «ха»», «да как вы смеете!» и остальная пикировка на уровне слабоумных пятиклассников. Заметим в скобках, что несмотря на угрозу немедленной расправы со стороны заговорщиков, принцесса не выглядит по-настоящему напуганной и уж подавно не испытывает шока от того, что ей удалось вызвать демона, хотя это первая ее встреча с какими-то сверхъестественными силами. Демон кобенится, выдавливает из себя натужный и неубедительный сарказм и вообще ведет себя, как тысяча ему подобных «ироничных» персонажей однотипных фэнтезийных книжек.