«- Я хочу, чтобы ты обдумала кое-что в своей поездке. - И что же? - Наш развод. Я ждала удара, но не такого. Совсем не такого. Не настолько подлого».
Знаете, если просто почитать, что героиня говорит о своем браке, предложение развода выглядит разумным, взвешенным поступком человека, не желающего длить такие тягостные отношения - но уж никак не подлым непредвиденным ударом. И ничего неожиданного в предложении супруга тоже нет. Ты, черт возьми, сама сказала, что вы практически не разговариваете, что поцелуи при прощании давно сменились «сухим кивком», так почему тебе не приходило в голову, что человек в подобном браке может захотеть развода?.. Просто гейзер адекватности и логики. Честное слово, не хватает только фразы про лучшие годы жизни, истраченные на неблагодарного урода.
«И, если быть с собой честной, я давно догадывалась, что он нашел новую дорогую игрушку на замену мне, бракованной»
Знаете, дамочка, с людьми, которые пытаются строить свою жизнь на роли дорогой игрушки богатого человека, это вообще случается.
Короче говоря, за первую пару страниц я с лихвой хлебнул так называемой «адекватности» главной героини и понял, что подобный персонаж мне не только не интересен, но и активно неприятен.
Виталий Останин, "Регрессор"
«Вроде и читатели есть, но молчат в большинстве своем», сетовал автор, предлагая свою книгу на разбор. Ну что ж, попробуем ответить на вопрос, «о чем молчат читатели».
«Обложили, суки! Легаши! Ненавижу!» - это самое начало вашей книги. Моя первая реакция была такой: «Я упустил момент, когда включил блатной шансон? Что это, блин, за вариации на тему «Когда я снова вышел, я сразу снова сел»?.. Немедленно переключите на другую частоту вещания!». В принципе, если человек надеется заинтересовать аудиторию такой затравкой, ему следует распространять свои произведения в печатном виде где-нибудь в Крестах или в Бутырке, там оценят. А снаружи - нет.
Написав несколько абзацев в стиле трехаккордового блатняка («А легаши подходили... Не буду мешкать и над судьбой своей горемычной плакать, так и не факт, что возьмут!), автор решает, что задал достаточно динамики и саспенса, чтобы заняться представлением героя. «Особо опасный - это я. Янак Серт. Бомбист, революционер и личный враг Его Императорского высочества. Партийная кличка - Красный...» С началом это сочетается примерно так же, как бронежилет - с семейными трусами. И я, в общем, даже не о том, что от манер и мыслей главного героя слишком сильно воняет тюремной парашей, чтобы можно было принимать всерьез слова о «личном враге Его Величества» и остальную лабуду (что это за Величество такое, у которого в личных врагах - всякая шелупонь и гопота?), но и само построение сцены. Герой сидит за слуховым окошком, отстреливается от нападающих и в это время думает - я бомбист, я террорист, особо опасный преступник, и такой я, и сякой... «Мол, море крови за тобой, Серт! Ну что тут скажешь, есть такое. Грешен, хе-хе» (с) Жизнеподобие и убедительность прямо-таки зашкаливают. Монументальную «Историю терроризма в Российской империи» и биографии настоящих бомбистов-революционеров автору советовать не буду, но вы бы хотя бы «Статского советника» перечитали, что ли. И примерили на Грина все ваши «хе-хе», «проклятых легашей» и «горемычную судьбу». Иногда то, что выглядело бы убожеством и дичью в чужой книге, в своей кажется вполне нормальным, но попытка мысленно «примерить» поведение своих героев на кого-нибудь другого сразу раскрывает всю нелепость получившегося образа. Попробуйте.
Язык и стиль у вас - чудовищны. Я уж не знаю, за что вам так нравится слово «легаши», но это, черт возьми, не повод впиндюривать его везде, где только можно. Вы бы, интереса ради, подсчитали, сколько раз оно у вас встречается на одной, подчеркиваю - на одной-единственной странице. Я вот насчитал тринадцать штук, если, конечно, ничего не пропустил. Еще вы злоупотребляете словом «порешить» и производными от него. Воспринимать происходящее серьезно совершенно невозможно. Даже просто механически прочесть подобный текст - это зубная боль, какое уж там присоединение к герою или сопереживание его судьбе.
На второй странице герой выбирается из безнадежной ситуации, и, как вы понимаете, он тут же начинает с утроенной силой заниматься восхваленим и облизыванием собственной персоны. Ну и правильно, если уж он под пулями не прекращал дрочить на самого себя, то уж теперь самое время развернуться во всю ширь. «Человек я опытный... Смешно сказать, половину третьего десятка всего разменял, а уже легендой считаюсь...» Как его занесло-то в революционеры, при таком подходе к жизни? О несчастных угнетенных работягах он подумал пару раз и всколзь, а о самом себе - со сладострастной дрожью и не затыкаясь.