С утра отодвигают деревянные ставни, и в доме вследствие этого, поднимается большой шум. Хозяйка прежде всего хватается за табак и закуривает маленькую трубочку. Трубка эта такая маленькая, что хватает только на одну затяжку. Затем она высыпает пепел и снова наполняет трубку табаком. Всякому, кто спал в японском доме, знаком этот стук трубок о пепельницу. Затем японка идет в ванную комнату и совершает свой туалет. Она чистит свои зубы деревянной щеточкой; при этом она и другие обитатели дома, совершающие свой туалет, откашливаются очень громко и производят такой шум, точно у них морская болезнь. Лица они не моют и только вытирают его щеточкою; женщины пудрятся, а губы мажут губной помадой.
Туалет японки очень несложный; он весь состоит из куска материи (имодзи), обернутого вокруг стана, (пояса) оби, потом кимоно.
Пока хозяйка одевается, прислуга ее уже вымела перышком пыль, поставила на хибачи маленький котелок с горячей водой и заварила чай, согрела какую-нибудь рыбу (тай или семгу). Затем начинается дневная жизнь. Женщины занимаются рукоделием, игрою на самсине, болтовней с соседками, чтением газет; мужчины — делами и возвращаются домой к вечеру. К тому времени в каждом приличном доме приготовляется ванна. Если есть гость в доме, то он идет туда первый, после него хозяин, а затем по порядку жена и кончает уже прислуга. Как же это, скажут, все купаются в одной и той же воде? Да, это так, но дело в том, что японцы не моются мылом, а скребут себя пемзой и, вылив на себя ушат воды, входят только на минутку в ванну. Но при всем этом купаться после других не особенно приятно, и когда бываешь в гостинице, то надо всегда спросить, не пользовался ли уже кто-нибудь ванной.
В настоящее время я был первый, и чистота в ванне была необычайная. Все устройство поражает своим изяществом; но ванной я все-таки воспользоваться не мог и, после первой попытки, выскочил оттуда как ошпаренный. После ванны мужчины облекаются в юката (купальный халат) и садятся за обед.
Вместо японского обеда на циновке вышло на этот раз ни то ни сё… Хозяин велел притащить стол, стулья, а повар мой приготовил европейской обед, вероятно, к большой досаде хозяйки дома, которая не любит такого беспорядка. Хлопот мы наделали пропасть, нарушив гармонию японской жизни, но делать было нечего, и так как все это случилось без моего ведома, то пришлось подчиниться, и мы все вместе стали обедать, пробуя вперемежку японские и европейские кушанья и запивая все это саке и европейскими винами. Хозяин мой также был в японской юката. Он пригласил нескольких своих сослуживцев, и вскоре между японцами началась очень оживленная беседа. Мой чичероне чувствовал себя как рыба в воде и болтал без умолка.
В десять часов я распростился с любезным хозяином и пошел спать, но хозяин и гости его еще долго болтали. В остальной части дома тоже собирались на покой. В это время в комнату обыкновенно вносят два фтона (две перины), вместо постели, и один фтон с рукавами, вместо одеяла. Подушек у японцев нет, а есть деревянная макура, похожая на скамейку, на которую японка кладет шею и в такой неудобной позе спит. Интересно то, что японская макура, по рисунку, очень похожа на египетскую подушку, как она сохранилась на древних египетских памятниках. На ночь женщина надевает джибан (род рубашки) и креповое или шелковое кимоно. Оби распущен и дневное платье снято очень скоро.
Когда гости уйдут, то прислуга задвигает везде деревянные ставни, идущие вокруг всего дома, и закрепляет их болтами, а затем весь дом погружается в сон.
Я только чтоговорил ояпонских гостиницах; их несколько, и все они расположены на берегу, недалеко от храма. Летом он посещается заезжими туристами, но настоящая жизнь начинается около 3-го августа, когда в Чюзендзи являются тысячипаломников. Тогда все гостиницы полнехоньки; но, кроме того, для паломников открываются громадные сараи, которые в другое время стоят заколоченными. Эти сараи принадлежат храму, который получает от паломников известную платуза восхождение на священную гору Нантай-сан. В эти дни вереницы паломников тянутся непрерывной чередой от Никко до Чюзендзи. Обыкновенно паломники одеты в белый, сшитый из грубого холста или из простых мешков, костюм, который так и не переменяется во все время паломничества. Впрочем, в каждой гостинице к услугам постояльцев всегда имеется чистый юката или халат, в который облачаются японцы после ванны. У каждого паломника на голове соломенная шляпа, стоящая несколько сенов, и на плечах соломенная циновка. В руках длинная палка с длинными полосками бумаги (гохей) и гонг или колокольчик, которым он звонит, призывая имя Будды. На ногах обычные сандалии из соломы или варадзи — самая удобная обувь для восхождения на горы. В каждой лавчонке или чайном доме паломник может купить новую пару варадзи и идти дальше. Вот почему, когда начинается паломничество, вся дорога из Никко в Чюзендзи усеяна сотнями этих сандалий. Багаж у паломника — ящик в виде буддийской молельни, в котором помещаются одежда и пища. Кроме того, каждый пилигрим имеет книгу, в которой, по прибытии на место паломничества, местный жрец делает надпись и прикладывает печать. В таком виде японцы делают легко сотни верст и не чувствуют неудобств и усталости. Между паломниками можно встретить людей богатых и принадлежащих к высшим классам общества, но во время паломничества по внешнему облику вы не отличите их от других беднейших сотоварищей. Паломничества бывают самые разнообразные. Есть короткие, как, например, посещение 33 храмов Кваннон, богини милости, или 88 храмов Кободайси, буддийского святого, основателя секты Сингон и изобретателя японского письма хирагана и ироха. Но это ничто в сравнении с Сейгадзи — паломничеством в тысячи храмов, принадлежащих секте Ничирен.