Помолчав немного, потом фыркнул:
— Кошка! Точно, кошки делают подобную дрянь.
Он заходил по залу, зазвенел пряжками:
— Лиам!.. Ах, ладно, к дарклингам, буду пахнуть серой… Лиам!.. Приготовь чай.
— А была мысль и на кровать положить, — пробормотала под нос девушка, вставая с кровати.
— Ты что-то сказала?
— Нет.
— Было слишком много слов для «нет», но ладно-ладно… Скаг, дай пройти.
— Пойдем, — шепнула чародейка волку и вывела его в зал, стараясь не свернуть мебель.
— Как твои глаза? — внезапно спросил эльф.
— Вечером было без изменений, — вздохнула она.
Кьяра почувствовала, что он снимает ее повязку. Придерживая лицо ладонью, эльф аккуратно прикоснулся к векам, оттягивая их. Девушка вновь почувствовала, какие у него жесткие мозолистые руки, опять же удивительный контраст с белым дворянским личиком.
— Инфекция ещё есть, но бельма уже не такие плотные. Главное не забывай мазать.
Тифлингесса угрюмо угукнула в ответ.
— Ладно. Терпение. Зрение вернётся. Знаю, это бесит, быть… таким, но это совершенно не позволяет тебе раскидывать головы на моем столе, понятно?
Та удостоила его коротким кивком.
— Ты опять какая-то хмурая, — пробормотал он. — Злишься, что разбудил тебя? Так уже утро.
— Нет, — покачала головой девушка. — Не люблю быть не в курсе происходящего и не понимать, что происходит, только и всего. Вам, безусловно, виднее делиться информацией или нет.
После некоторого молчания, Эридан ответил:
— Просто не хочу тебя впутывать. Я затеял опасную игру с очень могущественными существами, и у меня все меньше пространства для маневров. Так что незнание может спасти тебя.
Настала очередь тифлингессы ненадолго замолчать. Подобное объяснение не приходило ей в голову.
— Это очень благородно, но маловероятно, что поможет, — наконец сказала она, а после тихо усмехнулась. — И вы ещё говорите про жестокосердие.
— У нас договор с тобой, помнишь? Я должен сохранить тебе жизнь и вернуть на Фаерун. Так что в мои планы не входит твоя смерть.
Девушка вновь коротко кивнула. Сказанное прозвучало разумно.
Эльф вздохнул:
— Поправишься, тогда ещё поглядим.
В этот момент послышались шаги, кто-то пересек порог шатра и отрапортовал:
— Господин… тут… задержали кого-то при попытке пересечь границу лагеря.
— Так допросите и убейте.
— Эээ… Просто она утверждает, что вы ее ожидаете. Она требовала доставить ее в шатер, но мы конвоировали ее на гауптвахту.
— Ничего не понимаю, — пробормотал эльф. — Секунду, я подойду и сам посмотрю. С тобой ещё потом поговорим, — сказал он Кьяре, после чего торопливо вышел из шатра, оставив девушку в легком недоумении. Кто пришел и зачем?
Глава 30
Баньши
— Завтрак, леди? — спросил Лиам. — Я принес чай, но господин уже куда-то убежал.
— Прости, — ответила она, — я сейчас тоже не хочу есть.
— Очень странно. Обычно у вас хороший аппетит. Вы не болеете?
— Нет, Лиам все в порядке, — улыбнулась она в ответ, — а вот Скаг не откажется съесть что-нибудь мясное.
Тифлингесса вспомнила, что надо бы умыться и нанести мазь. Ориентировалась в шатре она уже чуть лучше, чем раньше, и даже не вписалась ни в один из столбов. Вода в умывальнике уже успела остыть. Вымыв лицо, нанесла мазь и обновила повязку, а затем задумалась, что делать дальше. Можно было немного прогуляться.
Как раз к тому моменту, как ей в голову пришла эта мысль, она услышала голос Эридана. Он медленно приближался к шатру, эмоционально разговаривая с какой-то женщиной. Кьяре не было понятно ни слова, поскольку оба разговаривали по-эльфийски, но по тону было ясно, что они о чем-то спорили, может даже негромко ругались. Наконец, голоса прозвучали под пологом шатра. Проходя мимо девушки, паладин, осекшись на полуслове, остановился и спросил, перейдя на общий:
— Ты нанесла мазь?
Кьяра коротко кивнула в ответ, и в этот момент раздался звонкий хлопок пощечины.
— Ты со мной разговариваешь, вообще-то! — возмущенно воскликнул женский голос, все на том же общем.
На заднем фоне охнул Лиам, уронив что-то на пол, боязливо заворчал волк.
— Ещё одна такая выходка, и я сломаю твои руки, — произнес эльф.
Несмотря на грозные слова, прозвучало это без капли злобы.
— Ты стал злее, — задумчиво ответила женщина, — но я знаю, ты меня не тронешь.
Голос у нее был не такой медовый, как у Саенис, но в нем слышалась музыкальность с небольшой ноткой царственности.