Через некоторое время в зале стало совсем не протолкнуться от эльфов. Тифлингесса насчитала двадцать одну цветную голову. Они начали активно прикладываться к вину и поднимать кубки. Кьяра не понимала ни слова, ей было очень скучно.
Наконец, после парочки тостов, дверь снова открылась и впустила драконорожденных. Слуги провели их в приватный зал, после этого эльфы заперли двери на засов. Драколюды настороженно оглядели остроухих, особенно доспехи и висящие на поясе мечи, но безмолвно заняли свои места.
— Вы понимаете по-эльфийски? — спросил их Эридан.
Те лишь отрицательно помотали головами.
— Хорошо, — ответил паладин и сказал уже гораздо громче, чтобы все в зале его услышали. — Мы будем говорить на общем наречии!
Эридан встал с кресла и возвысился над столом.
— Друзья! — сказал он громко и улыбнулся. — Мне не хватает слов, чтобы передать, как сильно я рад вас видеть. Прошло много лет с тех пор, как мы встречались в последний раз. Меня беспокоила ваша судьба, но дорога в Страну Фей была закрыта для меня. Я могу представить, что вы пережили за все эти годы. Личная гвардия мятежника… Я не осудил бы вас, пошли вы меня в Фейдарк, к фоморам.
Эльф с синими волосами засмеялся, и его столь же синие глаза лукаво блеснули:
— Послать? Вас? Я помню, чем это обычно кончалось. Безопасней откликнуться на зов.
По рядам остроухих пробежал беззлобный смешок.
— Я рад, Арадрив, что изгнание не повредило твоему чувству юмора, — ответил Эридан и добавил с горечью. — И все же… Все вы помните, какой ужас мы пережили тогда. Я гляжу на вас и вижу за вашими спинами бесчисленные тени тех, кто уже не посмеётся.
Гомон стих, и в этой внезапно повисшей тишине эльф с золотыми волосами приподнялся над столом. Его мягкий, негромкий голос произнес с горькой ноткой печали:
— Они сказали, что ты погиб. Оберон хвастался, что лично снес тебе голову. Однако мы не верили. Они так и не смогли предоставить тело или ещё какие-то вещественные доказательства. А потом они начали ловить тех, кто остался в живых. Многих казнили. Семьи тоже не пожалели. Эридан… Ты видишь тех, кто пережил этот кошмар. Больше никого не осталось.
— Элледин… — паладин печально вздохнул. — Я в неоплатном долгу перед вами. Вы пошли за мной, верили в меня и пострадали за это. Все же вы пришли на мой зов. Я благодарен вам. Вы всегда были мне ближе родной крови. Моя верная гвардия.
На его обычно непроницаемом лице сейчас отражались другие эмоции. Печаль, благодарность, горечь, воодушевление. Множество оттенков ярких чувств.
— Да вы что, как только пошел слух, что вы живы и набираетесь сил, никого из присутствующих не пришлось долго уговаривать, — ответил синий и улыбнулся. Сияние вокруг его головы отбрасывало зеленые блики на гладкие как стекло волосы до плеч, собранные назад, и на по-детски распахнутые глаза. — Каленгил даже на радостях сочинил песню. Исключительно дерьмовую, как и всегда, — со смехом добавил он.
— Минуточку! — начал было возмущаться зеленоволосый, но его тут же заткнули вином.
Янтарь, хранивший молчание до этого момента, наконец, потерял терпение.
— Сэр Эридан, — сказал он вежливо, но сурово, — мы поняли, что вы сейчас воссоединились со своими давними боевыми товарищами. Однако, вы обещали сделать нам какое-то предложение. Мы вас внимательно слушаем.
Эльфы стихли и устремили взгляды на драколюдов. Кьяре тоже стало любопытно.
— Янтарь, Арум, — начал паладин. — Я не знаю воинов лучше тех, что исповедует веру в Темпуса. Владыка Битв наделяет их храбростью и силой тысячи солдат. У меня наметанный глаз. Я вижу, как вы сильны. Я не знаю, по какой причине вас отлучили, но нет лучшей молитвы Темпусу, чем сеча, достойная сказаний. Я хочу, чтобы вы стали частью моей гвардии. Моими братьями по стали.
Тифлингесса закатила глаза. Пафосные речи вызывали у нее сонливость.
Янтарь пристально посмотрел на эльфа. Трудно было сказать, что за эмоции отразились на его продолговатом драконьем лице.
— Вы очень складно говорите, сэр Эридан, — сказал он после некоторого молчания своим необычайно приятным голосом. — И все же я не могу понять, что нам, темпаранам, делать в войске Владычицы Зимы.
Эридан кивнул в ответ:
— Справедливое замечание.