— Эридан!
Над эльфом склонилась большая драконья голова. Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить. Янтарь. Паладин попытался сказать что-то, губы его безмолвно зашевелились.
— Сейчас, — сказал драконид, и через минуту вернулся с чашкой теплой воды. Он помог Эридану сделать несколько маленьких глотков.
Туман в голове у эльфа начал потихоньку рассеиваться.
— Я… нтарь… — произнес он. Слова казались неподъемными камнями. — Гвардия… Войско…
— Успокойся, — ответил жрец. — Битва выиграна. Тебе нужно отдыхать.
— Потери? — выдохнул Эридан.
— Об этом после, — настаивал на своем драконид.
Паладин грозно свел брови. Он привык, что ему подчинялись беспрекословно.
За занавеску заглянул Арум:
— Что, он очнулся? Прекрасно! Сейчас пошлю за бульоном…
— Потери?!.. — повысил голос эльф.
Янтарь вздохнул:
— Я не знаю, Эридан. Все это время я был здесь, пытался сохранить тебе жизнь. Давай пока отложим этот вопрос. Скажи, где ты сейчас чувствуешь боль?
Паладин прикрыл глаза, ощущая усталость. В этот момент раздался старческий голос:
— Он пришел в себя? Мне надо сказать ему пару ласковых!
Драколюд встрепенулся:
— Нет, только не эта ведьма!
Он отдернул занавеску, встал, скрестив руки на груди:
— Стой, Присцилла! Господин не желает тебя видеть!
— Пошел вон, ты, шишка еловая, — послышалось ближе, — меня не волнует, чего он не желает. Я потеряла часть жрецов. Ему придется отвечать не только перед богиней, но и предо мной!
— Пусти ее, — сказал Эридан слабым голосом.
Драколюд удивился, но спорить не стал, послушно отступил в сторону, пропуская старуху. Та медленно проковыляла к кровати, оперлась обеими руками на клюку и вдруг ехидно улыбнулась:
— Да ты стал еще большей развалиной, чем я. Не такой-то ты и страшный, если прикован к постели, да?
Полуприкрытые глаза Эридана широко распахнулись, в них зажегся недобрый огонек.
Вернувшийся Арум замер недалеко от занавески:
— Что происходит?
Янтарь метнулся к нему, шепча на ходу:
— Некогда объяснять. Ты не видел гвардейцев, когда выходил?
— Двоих. Позвать?
— Зови, — вздохнул старший брат, — здесь становится жарковато.
Старуха тем временем еще сильнее склонилась над эльфом:
— Ты слишком много о себе возомнил, Нежность! Госпожа позволила тебе возглавить это войско по одной только ей ведомой причине. Будь я на ее месте, давно бы уже убила. Теперь-то, когда ты стал никчемным куском плоти, она, надеюсь, избавится от тебя, как от мусора! Несколько жриц погибли, и все потому, что ты передал бразды своей рогатой суке, выбравшейся из навозной кучи!
Красный ореол ярко вспыхнул вокруг головы Эридана, и он приподнял голову. Его дрожащий от гнева голос хоть и звучал слабее привычного, но все равно был громким и злым:
— Закрой свою гнилую пасть, скрипучая телега! Будь ты на месте богини, да?! Хочешь оспорить ее решение?! Почему бы тебе не сказать это ей в лицо, во время полночной молитвы?! Кишка внезапно истончилась?!
Он захотел схватить ее за грудки, но правая рука не послушалась. От этого он разозлился пуще прежнего:
— Я покажу тебе никчемную плоть, Присцилла! Даже лежа на кровати я могу размозжить твой уродливый череп! Жаль толку от этого не будет, ты пережила свой разум!
— Только посмей! — взвизгнула старуха, отшатнувшись от него. — Тебе не дозволено поднимать руку на жрецов!
Эридан сделал шипящий вдох сквозь стиснутые зубы:
— Сама не забывайся, рухлядь! Все-таки боишься меня? Правильно делаешь. Раненный дракон остается драконом, а тебя, овур-то а-джак-ай, я могу размазать таким тонким слоем, что твои послушницы примут тебя за прохудившийся пергамент!
В этот момент двое гвардейцев ворвались за занавеску, поспешно подхватив старуху под руки. Вспышка гнева, подпитавшая паладина, погасла, и тот осел на подушку с тяжелым вздохом. Янтарь и Арум тут же бросились проверять его самочувствие.
— Тебе нельзя так волноваться, — сказал старший. — Нужно поберечь силы для восстановления.
— Волноваться… — слабо проговорил Эридан. — Волноваться?! — произнес он уже громче и злее. — У меня война… а я до сих пор не знаю ни потерь, ни ситуацию… с противником… Зовите командиров… гвардейцев… мне нужно знать.
Арум разозлился:
— Ты себя видел? Тебе принести зеркало?