— Позорно и панически.
Он грустно кивнул головой:
— Что ж… Бежали и те, кто сотню лет был мне верен, а ты приставлена ко мне без своего на то согласия.
В его голосе не было огорчения или злости, просто констатация факта и немалая доля усталости.
— Уж поверьте, мне регулярно об этом напоминают, — вздохнула Кьяра.
— Все это неважно. Мы победили. Если бы не зелье… — он осекся.
— Кажется, именно оно вас и убило, — сказала девушка, озвучив его мысли.
— Да. Эти зелья очень опасны. Драколюды оказались правы, — он устало прикрыл глаза. — Они сказали, что я умру. Точнее, что мне придется умереть, чтобы победить. Вся эта метафизика… чужда мне.
Так вот о чем они тогда шептались!
— Это не метафизика, — произнесла тифлингесса. — Вы были мертвы примерно полминуты.
На мгновение лицо эльфа стало сосредоточенным и задумчивым, словно он силился что-то вспомнить.
— Нет, ничего не помню, — наконец сказал он. — Я убил Оберона, потом боль, и я оказался здесь.
Кьяра мрачно кивнула. Самой ей никогда не приходилось переживать смерть и воскрешение, да и с ее закабаленной душой это было бы невозможно. Для нее смерть означала бы конец любой свободы. Поэтому жизнь, несмотря на трудности, воспринималась ценной и яркой.
— Здесь отвратительно, пахнет больницей, — пожаловался паладин. — Не настраивает на рабочий лад. Я хочу вернуться в свой шатер. Распорядись об этом, — он прикрыл глаза и, казалось, задремал.
Машинально кивнув, Кьяра вышла за занавеску. Все еще гадая, отчего эльф уделил ей столько внимания, она подошла к Янтарю и сказала вполголоса:
— Пациент желает вернуться в свой шатер.
Лицо ее выражало недоумение.
Янтарь покачал головой:
— Он не может уйти. Он даже не может встать.
— Это понятно, — раздраженно ответила тифлингесса. — Нужно придумать, как его транспортировать. Мне кажется, если ему не уступить, он взбесится… Попробую уговорить его.
Не веря собственной храбрости, она нырнула обратно к эльфу и поинтересовалась:
— Господин, могу я высказать свое мнение?
Эридан открыл глаза и вопросительно посмотрел на тифлингессу.
— Вы сейчас не можете передвигаться самостоятельно, — начала она. — Если вас понесут на носилках, это будет выглядеть как проявление слабости. Не лучше ли остаться в лазарете на денек-другой, пока не окрепнете настольно, чтобы выйти на своих двоих, пусть и опираясь на плечо товарища. Это подняло бы боевой дух войска.
Тифлингесса внутренне сжалась, готовая принять лавину ярости эльфа. Он мог бы приказать побить ее плетьми, палками или выкинуть в сугроб как беднягу Эрика.
Эридан посмотрел на девушку долгим, задумчивым взглядом и нахмурился. За свою жизнь он получил немало ранений. Его кости ломались и срастались множество раз. Лекари сращивали ему мышцы и сухожилия, латали трещины в черепе, поврежденные осколками глаза. Однажды он был так сильно изранен, что после восстановления ему пришлось практически заново учиться фехтовать. Поэтому эти придыхания и трепыхания над ним вызывали ощущение, словно он из хрупкого воска. Это очень злило. Эридан намеревался вернуться в шатер и сразу погрузиться в рабочий темп. По его опыту, это почти всегда помогало ему поскорей прийти в норму.
— Что за чушь ты сейчас сказала? — произнес он после некоторого молчания. — Это совсем на тебя непохоже.
Злые красные огоньки вновь заплясали у него в глазах, и эльф прорычал, вскипая:
— Кьяра, я хочу в свой шатер, и если этого не случится, молитесь, чтобы я умер в трансе! Стоит мне пропасть на несколько дней, и все забывают, что такое приказ!
Кьяра раздраженно дернула хвостом. Что ж, на успех она почти и не надеялась. Подойдя к Янтарю, девушка заговорила на драконьем:
— Как будем организовывать переноску больного? Он не желает ждать. Уговаривать его бесполезно. Он упертый как…
В глазах драконида мелькнула беспомощность:
— Ему нельзя вставать… Его нельзя шевелить… Бездна! Надо поговорить с Эртой, Дриманом, Зариллоном… Они сведущи в магии больше меня…
— Какого дарклинга, Кьяра? — донеслось за занавеской. — Я слышу, как вы переговариваетесь на своем гортанном наречии. Что за секреты?
— Ищите мага, владеющего телепортацией на небольшие расстояния, — бросила он Янтарю, возвращаясь к паладину. Ее потряхивало от злости. Только же нормально разговаривали, а теперь у него новый приступ. Благородная кровь в голову ударила, видимо.
Она наклонилась так низко над эльфом, чтобы практически шептать ему в ухо: