Говорят, будто преемником покойного епископа будет епископ Лубеньский, которого я хорошо знаю, и который дело наше – надеюсь – будет поддерживать.
С огромной надеждой остаюсь, Ваше Преосвященство и любимый Приятель, что увидимся мы на похоронах, к которым все уже готовятся будто бы к свадьбе какой. Я сама видела стада волов, закупленные в Валахии и перегоняемые через Днестр в Каменец для поминок...
Pompa funebris101. 29 января 1758 года
Тело архиепископа Дембовского, уже обмытое и подготовленное, перенесено с разворошенного ложа, которое было слишком очевидным свидетелем его жестокой смерти, в специальную комнату без окон, где мороз милостиво дал возможность ожидания до похорон. Впоследствии оно уже очутилось в парадной комнате, на ложе с балдахином, именно там были возложены букеты их последних цветов, еще выживших в садах, венки из ели и можжевельника. И с этого же момента тело беспрерывно должны были сопровождать неустанно молящиеся монашки.
Поначалу целый взвод писарей взялся писать уведомления, был организован целый секретариат – столы установлены, словно в монастырском скриптории, бутыли чернил и специальный клирик с курчавыми волосами, сонно чинящий перья.
Эта суета делает всем только хорошо, никто уже больше не думает о скорченном теле епископа и его открытых, перепуганных глазах, совершенно красных – по-видимому, умирание затребовало от него столько сил, что в глазах полопались жилки. Продолжается нервная дискуссия, успеют ли приготовить достойные похороны, поскольку близится Рождество, а за ним и Масленица. Тогда народ ет и пьет, ездит в гости к соседям, пребывает вне дома, так что при определении даты похорон и это необходимо принять во внимание. Весьма в неудобное время упокоился епископ, перед самым тебе Рождеством.
Смерть архиепископа Миколая Дембовского
Заказываются стихи в честь покойника. Начинают писать речи, нанимают монашек, чтобы вышивать траурные хоругви и ризы. Два наилучших львовских художника пишут гробовые портреты. Сами же живые задумываются над тем, а есть ли у них приличный плащ, возможно, более подходящими были бы меха, ведь это же зима; а хороши ли башмаки на время года. А не лучше ли заказать новую шубу, подбитую мехом и с лисьим воротником для супруги, еще пригодились бы турецкие пояса, опять же меховые шапки, украшенные брошью и пером. Царит такой обычай, чтобы на похороны прийти одетым богато и по-восточному, по-сарматски, как того требует традиция.
Ксёндза Пикульского все это не касается – он будет одет, как это следует священнику, в сутану и в черный шерстяной плащ до самой земли, подбитый мехом. Пока же что через его руки начинают проходить сметы, а в них такие суммы, о которых ему и не снилось. Фиолетовая ткань, которой необходимо обить стены собора; тут еще идут дискуссии, сколько сотен локтей нужно, потому что никто не может точно измерить площадь стен, а еще факелы и воск на свечи – а это почти половина всех расходов! Организацией приезда гостей, квартирами для них занимается целая группа людей, а другая – столь же многочисленная – только лишь поминками. Уже взяты кредиты у иудеев на постройку катафалка в соборе и на свечи.
Похороны епископа Дембовского станут неожиданным, преждевременным кульминационным событием зимних празднеств. Они должны стать самым настоящим pompa funebris: с речами, хоругвями, орудийными залпами и хорами.
И вот тут появляются хлопоты, поскольку после вскрытия завещания оказывается, что епископ желал для себя похорон тихих и скромных. Завещание вызывает смущение, ибо – ну как же это так? Но прав оказывается епископ Солтык, который говорит, что ни один польский епископ не может умереть тихо. Хорошо еще, что наступили морозы, и можно будет подождать с похоронами, пока все не узнают о них и не запланируют свой приезд.
Сразу же после празднования Рождества Христового тело епископа торжественно и с огромной помпезностью на санях перевезли в Каменец. По дороге расставлялись алтари и проводились мессы, хотя мороз был такой, что выдержать было невозможно, и клубы пара взлетали в небо из уст верующих словно молитвы. Мужики присматривались к этой процессии с благоговением, опускаясь на колени в снегу, в том числе и православные, эти неоднократно размашисто осеняли себя знаком креста. Некоторые считали, будто бы это вообще проход войск, а не траурный кортеж.