- Ну а этот их Франк – он кто? Ignoramus какой-то, простодушный невежа… вроде бы как он сам себя так называет.
- Это он так только говорит. Он называет себя амореем119, простаком. По-еврейски это: ам-ха арец...
- Так ваша милость и древнееврейский знает?
- Немного знаю. И понимаю, что кто говорит. И это неправда, будто бы простак. Его хорошо обучали свои, он знает Зоар, Библию и Моисеев Закон; возможно, что многих вещей не может хорошо высказать по-польски или на латыни, но это человек образованный. И хитроумный. Если чего себе решил, того добьется. С помощью того или иного…
- А ведь ты, пан Коссаковский, точно такой же, - неожиданно прозорливо говорит епископ Солтык.
О правде полезной и правде бесполезной,
а еще о мортирной почте
В том самом 1758 году епископ Каэтан Солтык проводит много времени в Варшаве. И это время весьма приятное. Варшава обилует развлечениями и удовольствиями. На дворе осень, и все возвращаются из своих загородных имений; можно сказать, что сезон уже начался. Епископа беспокоит множество дел. Первое и наиболее важное из них – это ожидание, радостное ожидание назначения краковским епископом. Карты были розданы – повторяет он; а это означает, более или менее, то, что назначение сделается реальным после смерти бедного и больного Анджея Залуского, его приятеля, и брата Юзефа. И все, вроде как, в этой троице уже согласовано. Анджей знает, что вскоре умрет, и он согласился со смертью как добрый христианин, который свою жизнь прожил в святости, и он уже написал королю письма, рекомендующие кандидатуру Солтыка. Но вот сейчас уже более десятка дней он лежит без сознания, и земные дела ему безразличны.
Зато они небезразличны епископу Солтыку. Он уже заказал у еврейских портных новые одеяния, и новую зимнюю обувь. Вечера он проводит с приятелями, бывает в опере и на званых ужинах. К сожалению, до сих пор случается – и он ужасно об этом сожалеет – что потом заставляет везти себя домой, там переодевается и по старому обычаю едет в одну корчму на городских рогатках, где играет в карты. В последнее время ему удается играть только на небольшие суммы, чтобы не увеличивать итак большого долга, что весьма поднимает чувство собственного достоинства. Если бы только такую слабость имели люди!
В Варшаве появляется и приятельница Залуского, Катаржина Коссаковская, бой-баба и стреляный воробей – Солтык не слишком ее любит, но уважает, и даже несколько побаивается. У нее имеется истинная жизненная миссия, которой она мгновенно всех заражает – в столице она ищет всяческой поддержки для иудейских еретиков. И быстро находит помощь от людей, способных помочь в деле склонения самого короля, чтобы выдать охранную грамоту, защищающую тех несчастных, которые льнут к христианской вере. И это делается модной темой в салонах, на званых обедах, в кулуарах оперы; все говорят об"иудейских пуританах". Одни с запалом, другие – с надменной, холодной польской иронией. Епископ получает от Коссаковской неожиданный подарок: позолоченную серебряную цепь с тяжелым, тоже серебряным, крестом, инкрустированным драгоценными камнями. Вещь ценная и редкая.
Епископ обязательно включился бы в это дело, если бы не ожидание. А у него имеются конкуренты. Как только епископ Анджей Залуский скончается в Кракове, необходимо будет действовать быстро, первым попасть к королю и произвести на него хорошее впечатление. Счастье еще, что король сейчас в Варшаве, вдалеке от своего Дрездена и Саксонии, которую как раз сейчас грабит Фридрих. В Варшаве безопаснее.
А какая же это была бы заслуга перед Богом: всех тех еврейских еретиков привести в лоно Церкви. Такого мир еще не видел, но подобное может случиться только лишь в католической Польше. Так что станем мы знамениты во всем свете.
Ожидая уже с самого октября, епископ выдумал невероятный план. Конкретно же, он приказал расставить по всей дороге от Кракова до Варшавы нанятых канониров с мортирами, на расстоянии нескольких миль каждый, и как только его человек в епископском дворце в Кракове узнает, что епископ Залуский мертв, он должен знать первому из канониров, чтобы тот выстрелил по направлению к Варшаве. По этому сигналу выстрелит второй, затем третий… И вот так, по цепочке они будут стрелять вплоть до самой Варшавы, и таким вот образом, с помощью этой вот необычной почты, он первым узнает об этом событии еще до того, как курьеры привезут официальные письма. Идею ему подкинул Юзеф Анджей Залуский, понимающий нетерпение приятеля, а нашел он ее в какой-то книге.