4
Однако на мысли о том, что я всё чаще и чаще стал уезжать в Москву и, в конце концов, остался там, Остапа понесло не в ту степь. Здесь надо объяснить, чего же это я, если за предыдущие десять лет, включая учёбу в институте, Москву так и не полюбил, стал туда наезжать всё чаще и чаще. Сидел бы себе под Самаркандом на мраморном заводе да барыши подсчитывал. Но нет, появились новые задачи.
Начиналась эра персональных компьютеров, и начиналась она, конечно, в Москве. Ну, в смысле в СССР она здесь начиналась. На Западе эта эра началась двумя десятилетиями раньше.
Плодотворная дебютная идея заняться компьютерами принадлежала моему троюродному брату, отцу-основателю нашего кооператива. Это всё он. Это он, превосходящий по своей талантливости, нудности и упёртости всякие разумные пределы, заставил меня уволиться с химического предприятия и отправиться в свободное плавание.
Нет, здесь, пожалуй, надо вернуться сильно назад, ещё до мраморного завода в Навои и даже до пожарной сигнализации во дворцах культуры.
Это почему же меня всё время так штормит, что я никак не могу последовательно события излагать? Наверное, потому что урок в школе, когда объясняли, что к сочинению прежде план надо писать, я пропустил. Ну и общее моё разгильдяйство нельзя со счетов сбрасывать. А также крепчающий возрастной и усугублённый нехорошими привычками маразм не станем скрывать.
Вернёмся во времена, когда я ни на какие авантюры нового времени и нового мы́шления не поддавался, а работал себе тихо-мирно на крупном химическом предприятии. И не собирался оттуда увольняться ни за какие коврижки. И тому была веская причина – я был записан в очередь на швейную машину, хотя непонятно, зачем она мне. Но если, чтобы её купить, надо несколько лет в очереди стоять, должно быть, вещь хорошая.
Дело в том, что, когда я пришёл в цех после окончания института, ко мне тут же подскочила симпатичная такая в рыжих завитушках председатель цехкома, взяла меня под руку и говорит, чтобы я, не откладывая, сейчас же в очередь записался на швейную машинку «Подольск».
Я попытался возразить, что шью редко – всё больше крестиком вышиваю.
Её красивые голубые глаза вдруг похолодели, как айсберг, а красивые крылья носа пришли в трепет, как крылья бабочки-капустницы в самый весенний момент сексуального восторга. И я услышал гневные слова:
– Ты что, ебанутый?!
Я опешил и на всякий случай, чтобы избежать скандала – может, здесь у них так принято, нормальных не держат – согласился, что да, есть немного. Но в самую меру, только чтобы мастером в их цехе работать.
Она потушила гнев и дарила меня своей улыбкой, пока я подписывался в очередь на швейную машинку «Подольск», и поводила по строчкам сладкими пальчиками незамужней ручки.
Потом она отвела меня в сторонку и, горячо дыша мне в ушко, сказала, что уже через два месяца меня в очередь на холодильник запишет вместо того, чтобы полгода ждать.
На холодильник я так и не записался, а швейную машинку «Подольск» купил бы, если бы через три года не уволился.
Так вот, мой троюродный брат сам жил в Ташкенте, но с завидной методичностью по несколько раз в неделю приезжал в Чирчик, чтобы свернуть меня с пути, как мне тогда казалось, истинного. В первый приезд он спросил меня своим бесцветным скрипучим фальцетом о моей зарплате на заводе. Я гордо ответил, что с разными премиями и добавками за вредность получаю 450—550 рублей в месяц, и посчитал вопрос исчерпанным, потому что в то время зарплата в 150 рублей считалась очень даже неплохой. Но кузена эта сумма не смутила, и он без всякой интонации и нажима заявил, что в НТТМ я буду зарабатывать 2000 рублей в месяц. Минимум.
Поверить в такие астрономические суммы было невозможно, и я, советский до мозга костей человек, возражал, что всё это ещё бабушка надвое сказала, а здесь, на государственной службе, я уверен в завтрашнем дне.
Да, в этом и было главное преимущество социализма перед капитализмом – уверенность в завтрашнем дне. Там, в социализме, я мог быть уверен, что завтра, как и вчера, и позавчера, и послезавтра я встану в полседьмого и пойду себе на родной завод, весело насвистывая или грустно прихрамывая, в зависимости от стажа работы.
Вот хоть что бы ни случилось, а я встану и пойду. И там, на заводе – я знал это твёрдо – в двенадцать часов дня меня бесплатным обедом накормят. Очень вкусным обедом. Во всяком случае, тогда он был очень вкусным, я был уверен. И много, главное: супа полная тарелка, второе вообще чуть ли не из мяса и чуть ли не сметаны полстакана в придачу. И ещё компот, компот не забудьте!