Валя недобро посмотрел на нее исподлобья:
- У нас еще десять минут до начала рабочего дня, - резонно проговорил он.
Юля снисходительно вздохнула, отточенным движением поправила дорогущие модные очки на носу и парировала:
- Одевайся и выходи в зал. Вы сегодня вдвоем в детском отделе. И когда магазин откроется, все коробки из зала должны быть убраны. И мне все равно, как вы это сделаете. – затем она перевела свои зоркие глаза на меня. – Чего сидим, Любовь? Пулей вниз, у нас сегодня двадцать коробок! Давайте-давайте! – похлопала она в ладоши.
Я покорно встала. И наша дикая стор, увидев это, вылетела из подсобки, как пробка из шампанского, только и махнув подолом своего макси платья и звякнув напоследок многочисленным браслетами.
- Это просто ужасно, - проговорил Валя, тоже поднимаясь на ноги.
- Что именно? – поинтересовалась я.
- Да это все. Красивая, молодая. А ведет себя… не удивительно, что она в разводе.
Я широко улыбнулась и, укоризненно покачав указательным пальцем, поцокала языком.
- Ай-яй-яй, Валентин, да вы сплетник!
Он добродушно рассмеялся в ответ.
- Становлюсь им, когда задевают мое достоинство. Ты слышала, как она со мной разговаривала? Я лев! – он расправил широкую грудь и воинственно стукнул по ней кулаком. – Со мной нельзя так шутить! – и, оскалив зубы, он грозно зарычал, а потом опять рассмеялся. И я засмеялась тоже.
Мы разошлись по раздевалкам.
- Люба! – вдруг услышала я за дверью консперативный шепото-крик.
Я побыстрее натянула рабочую футболку и выглянула, тоже сдавленно шепча:
- Что?
Валя, стоя без футболки, выглядывал через дверной проем:
- Я все видел. Ну... как ты на нее смотрела. С ненавистью. – он подмигнул.
Я округлила глаза. Кто? Я?? С ненавистью??
А он невозмутимо продолжил:
- Предлагаю создать союз и дружить против нее. Против этой пакостницы…
Он широко улыбнулся и протянул мне кулачок.
И я зачем-то неуверенно по нему отбила.
- Вот и ладненько, - проговорил он со смесью доминирующего удовлетворения и спокойствия, пристально глядя при этом мне в глаза. Точно так же говорит моя мама, когда добьется от меня нужного ей обещания… от этого я нахмурилась и скрылась в раздевалке, куда тут же залетели еще четыре девочки, бурно обсуждая выговор, который только что получили от Юли.
- А ведь мы даже не опоздали! – в сердцах воскликнула Жанна, подходя к столу, а потом густо покраснела. – Ой, Валя, привет…
Работать с Юлей в одну смену – всегда каторга, даже если ты будешь самым примерным работником, она все равно найдет повод бросить на тебя фирменный взгляд типа: низшее создание, не расслабляйся, я найду все твои косяки.
Поэтому окончание таких смен всегда сопровождает волна радости и эйфория высвобождения. В самом лучшем расположении духа я показала охраннику сумку и, перекинувшись с ним напоследок парочкой фраз, вышла за ворота магазина.
- Ух, свобода! – услышала я прямо за своей спиной и, обернувшись, увидела Валю, который вальяжно потягивался, вскинув руки высоко вверх.
- Ты не похож на льва. – сказала я ему и пошла дальше.
- На котика? – хитро улыбнулся он, пристраиваясь рядом.
- На растрепанного медведя, - констатировала я.
Валя моментально сгруппировался и наморщил брови.
- Потрепанного или растрепанного? – уточнил он.
- Растрепанного.
Он задумался и, судя по улыбке, приготовился ответить что-то маслянистое. Но наше внимание вдруг привлек отвратительный громкий крик:
- ЗАЙКА!
Я вздрогнула, потому что даже не оборачиваясь, поняла, кому принадлежит это слово. Это не было мягкое или нейтральное «Зайка», это был резкий и грубый крико-выдох. Вот попробуйте набрать в легкие побольше воздуха, а потом весь его резко выдохните через ударную «а» в слове «Зайка». Вот так ОН кричал. Я сделала вид, что ничего не услышала. А Валя, заинтересованно обернувшись, расплылся в улыбке и проворковал: