Лицо пострадавшего сразу же покрыли слоями бинта, оставив открытой только оставшуюся невредимой часть рта и целый глаз. К концу перевязки Ворот уже не стонал, так как сразу после попадания свинца на кожу Кумник сделал ему заранее подготовленный укол обезболивающего.
Когда все успокоилось, помрачневший Кнут подошел к лежащему на земле Вороту и кивнул сначала в сторону их рюкзака, а потом в сторону леса. Напарник что–то простонал и отрицательно качнул головой. Юноша посмотрел вопросительно, сомневаясь, что был понят и правильно понял. Но Ворот снова остановил его движением кисти.
Кнут вздохнул, сел рядом, залез в карман, покопался в изъятом из рюкзака Свиста льняном мешочке и осторожно, чтобы никто не видел, вложил в ладонь товарища крупную красную жемчужину.
Глава 5. Бункер
Распорядок работы в бункере не менялся никогда. Получение временного пропуска в отделе кадров. Проверка на КПП при въезде на объект. Металлоискатель в шлюзовой камере. Смена одежды на внутреннюю форму обслуживающего персонала.
Сирена тревоги застала Седого в дальнем помещении за текущим обслуживанием насоса. Замена сальников, тестовый запуск — и дальше, по графику ремонта и маршруту обхода оборудования. День как день. Если бы не сирена.
Сигнал тревоги в таком месте — конец всему. Работа, планы на выходные, привычные маленькие удовольствия по вечерам — все в лучшем случае сгорит в атомном пламени. В худшем — будет отравлено химическими веществами или заражено вирусом, против которого не будет ни способов, ни времени спастись.
Работа в секретном бункере для укрытия ученых, вынуждала Седого иногда задумываться: какая смерть хуже? В считанные секунды превратиться в горстку безучастного к окружающим проблемам пепла или протянуть час–другой, выплевывая почерневшие легкие, расчесывая быстро гниющие язвы на коже? Мгновенная смерть от ядерного взрыва смотрелась, конечно, выгоднее. Раз, и нет тебя. Ни боли, ни мучений. Но заглянуть туда, за грань апокалипсиса, хотя бы на часок, посмотреть на мечущихся от ужаса людей, на панику в социальных сетях, на удивленное лицо пафосного ведущего с Первого канала, обнаружившего во время эфира, что со щек пластами сходит кожа — было не менее привлекательно. Ради последнего шоу в жизни стоило потерпеть боль.
Сирена гудела, а это значит, что по улицам метались автомобили экстренного реагирования, собирая по институтам и учреждениям ученых и важных чиновников. Если все пройдет штатно, то прибудут в течение пятнадцати минут. Хотя, во время учебных тревог штатно это никогда не проходило. Кто пьяный, кто с молодой любовницей, у кого проверка из Москвы. Хорошо, если всех найдут.
Седой не был ни ученым, ни важным государственным деятелем, но и для него в бункере выделена отдельная койка. Кто–то же должен подавать воду в умывальники. следить за электропроводкой, обслуживать генераторы и насосы и канализацию. Причем, должен это делать человек, как минимум, с высшим образованием. Многократно проверенный спецслужбами. Надежный. Психологически стойкий. Патриотичный. Ведь чистить унитазы светилам российской науки, не напевая при этом «Калинку–малинку» и «Вставай страна огромная!» — неправильно.
Седой, по паспорту Вячеслав Александрович Крошкин, был как раз таким специалистом. После окончания политеха поступил на аспирантуру, но быстро понял, что выбранная им тема никому не интересна: ни коллегам, ни научным журналам, ни крупным промышленным компаниям. Дальнейшая работа потеряла смысл, и несостоявшийся кандидат наук ухнул едва ли не на самый низ инженерных профессий, став начальником участка одного из городских коммунальных предприятий. Оттуда, правда, ему довольно быстро удалось перебраться в небольшую строительную фирму, стабильно выигрывающую жирные государственные тендеры.
Обслуживание бункера был как раз таким госконтрактом. Сумма сделки приличная, а работа не пыльная: раз в несколько недель проводить профилактический осмотр и текущий ремонт оборудования, и в случае тревоги прибыть в бункер как можно быстрее.
Сегодня лететь на всех парах не придется, он уже в бункере. И как же хорошо, что те, за которых он действительно беспокоится сейчас в тысячах километров от бункера. Своей семьи пока нет и, судя по завывающей сирене, уже не будет, а родители живут далеко, в небольшом поселке за полярным кругом. Ни одна боеголовка в случае войны в ту сторону даже не посмотрит.
Седой подошел к точке связи у двери.