— Не то, чтобы не хотелось бы… — Седой все же решил оставить Мелкой повод думать, что собеседник совсем не против поработать самцом, — Но насиловать, конечно, не буду. Гады эти твои спасители.
Девушка не ответила. Седой видел, что она довольна тем, что была понята, и не стал больше навязывать ей свое желание. Проигрывать надо уметь. Да и суп окончательно остыл, а желудок, меж тем, совершенно не планировал ограничиваться колбасой и сыром.
Мелкая заметила движение парня.
— Давай, погрею.
Подняла обе тарелки и пошла к горелке, призывно поигрывая бедрами. Седой в очередной, далеко не первый раз за вечер, сжал ноги. Он всегда восхищался и ненавидел эту непременную нотку сучности внутри каждой девушки. Аккуратно вежливо отшить, дать понять, что не даст, и тут же ярко демонстрировать неудачливому самцу, что именно он не получит и как красиво это все смотрится. С нее станется на ночь еще и до белья раздеться. Он же хороший. Он же обещал. И ведь действительно хороший. И действительно обещал.
Дохлебали суп молча, изредка перебрасываясь незначительными фразами. Тем для разговоров можно было придумать множество, но не сегодня. Если бы не легкая обида, Седой бы с удовольствием вспомнил сакраментальное: «Друг не тот, с кем можно поговорить, а тот, с кем можно помолчать».
Молчать с Мелкой было хорошо. Вот уж действительно — друг. И не больше. Что ж, это не так плохо. Мелкая не самый лучший вариант, честно говоря, для отношений. Худенькая. Попа хороша, а вот грудь еще придется поискать.
«– Поручик, что вы все время водите руками по моей спине?
— Груди ищу-с..
— Так они спереди.
— Я там уже искал-с».
Да что уж там! Связываться с упоротыми активистками, способными ради призрачных и нередко ложных идеалов раздеться посреди города, Седой зарекся еще в том, прежнем мире. К тому же, если верить тем троим «коням», есть в этом мире еще люди, и немало. Значит, найдется и для него своя девушка. А Мелкая… Мелкая пусть будет сестренкой. Ей как раз. Пока еще глупенькая, но уже мудрая и хорошая.
Седой смотрел, как девушка заворачивается в плед, и прикидывал, стоит ли прикипать к этому милому человечку. По всему выходило, что стоит. Не бросать же ее, как те трое.
Встал, чтобы сходить покормить Коменданта, и уже на ходу почувствовал, как приятно защемило под сердцем. Столь сильное чувство посещало редко, и Седой понял, что принял правильное решение.
Жизнь входила в колею. Как прежде уже не будет никогда, но и здесь можно жить. Надо только разобраться, что это за «новый мир», о котором говорили неприятные знакомые Мелкой, и занять в нем свое место. Так учится жить маленький ребенок, через тернии, как говорится, к звездам.
Седой понял, что все эти дни был натянут как струна. Даже во сне. Даже когда казалось, что все идет хорошо, напряжение не отпускало ни на секунду. Ел, пил, шел, уставал, отдыхал, боролся, сдавался, занимался с Комендантом, искал и не находил людей — но не знал «зачем». Теперь это «зачем» появилось. А вместе с ним — уверенность в собственных силах.
Инженер достал из рефрижератора тушу свиньи для питомца, проверил уровень топлива в баке, и решив, что до утра терпит, вернулся к «сестренке». Мелкая уже спала, удивительно спокойно, для подобных–то обстоятельств. Седой решил не отставать. Закрыл дверь и растянулся в кресле, развернув его, чтобы ноги не упирались в стол.
Проснулся от громкого хлопка. Вскинулся в направлении звука, моргнул, стабилизируя плывущее спросонья изображение. Дверь в комнату медленно открывалась. Порыв сквозняка — и новый хлопок.
«Я же ее закрывал? Или нет?!»
За спиной раздалось довольное урчание Коменданта.
Сейчас бы отпрыгнуть, развернуться, выхватывая из кобуры пистолет, но страх обездвижил, стянул ледяной хваткой затылок, обдал спину холодным душем испарины. Комендант здесь, рядом, но под контролем и не опасен. Внушало ужас другое. Яркие эмоции бесконечного счастья, идущие от мутанта. Удовольствие зверя, наконец–то вкусившего долгожданную настоящую Добычу.
Седой развернулся и едва удержался на вмиг ослабевших ногах. Склонившись над диваном, Комендант отрывал очередной кусок от тела мертвой Мелкой.
Головы уже не было. Ей мутант занялся в первую очередь, расколов череп одним мощным укусом. Девушка не билась, умерла сразу, молча и быстро, только вытянулась в струнку, скинув плед на пол. Нетерпеливо добираясь до мяса, мутант когтями разорвал камуфляж, стянул его вниз, и теперь обнаженная кожа белела в сумраке на фоне темной обшивки дивана.
Крови почти не было. Мутанты впиваются в кровоточащее место и сосут, пока поток не иссякнет. Так Комендант поступил и с Мелкой — разорвал шею, впился и не отпускал, пока застывшее сердце не перестало выталкивать ему в пасть столь желанную и вкусную жидкость. Вон эта рваная рана, широкая, жадная.