— Что ж ты к своему боярину за помощью не пришла?
Женщина бухнулась на колени, заставляя и детей просить милостыни. А Наталья поманила к себе одного из слуг:
— Проводи ее ко мне во двор, скажи, чтобы накормили и кров дали. Приду, разберусь.
Евдокия, как и все, понимала, что не каждый помещик возьмёт в свой дом женщину с малыми детьми на зиму. Толку от неё будет немного, а хлопот полон рот. Если бы она умела делать что-то особенное, то это другое дело, а принести воду, постирать, вымыть полы, да нить скрутить без неё умелиц хватает. К тому же этот труд не приносит дохода, а всего лишь создает удобства для хозяев. Даже в будущем никто не поставит в дом лишнюю стиральную машину.
Тем не менее ближние царицы по примеру Натальи взялись помогать обеспокоенно оглядывающимся страждущим, которые уж не чаяли пробиться в первые ряды, и вскоре разобрали себе подопечных. Евдокия не успела оглянуться, как никого не осталось. Она догнала Марию Борисовну и отпросилась у неё в разбойный приказ.
— Схожу за новостями, — тихо пояснила она ей. — А то все о чертовщине какой-то треплют, вспоминая, как пропал на их глазах Иван Иваныч, — обе они перекрестились, и Дуня ещё тише добавила: — не верю я в это. Колдовской туман, душераздирающие крики, исчезновения… прям театр какой-то!..
— Сходи, милая. Ванюша тоже говорит, что много странного было.
Евдокия поклонилась и поспешила в приказ. Илья с воями сопровождали её, весело скалясь, а Балашёв выглядел озадаченно. Она вопросительно посмотрела на Илью и тот шепнул ей, что рассказал служилому о её способностях к мгновенному исцелению.
— Кузьма, — обратилась она к Балашеву, — ты всему-то не верь, что тебе говорят. Не в исцелениях дело, а в том, что здоровые изображают калек. Вот таких я разоблачаю, от того и шарахаются они от меня.
— Как же это? Зачем они? — не мог поверить Балашёв.
— А чтобы не работать, но зарабатывать.
Лицо Кузьмы омрачилось. Теперь для него многое разъяснилось из того, что он видел по пути в Москву.
— Идем в разбойный приказ, — известила боярышня своих людей и поспешила.
Ей не терпелось узнать подробности произошедшего с царевичем. Каким образом заурядная охота превратилась для него и его друзей в кошмар? О каком колдовстве идут слухи?
— Дядька Анисим! — закричала она, увидев своего старого знакомого. — Здравия тебе!
— И тебе здравствовать, боярышня, — в приветствии склонил голову Анисим и улыбнулся. Суетящиеся рядом вои из приказа с завистью посмотрели на него.
— Хорошего вам дня, служилые! — пожелала Евдокия остальным.
Ей ответили склонением головы или легкими поклонами. Все улыбались в ответ, а некоторые смутились. Всем лестно было, что дева окинула их приятственным взглядом. Но Анисиму она всё же уделила намного больше внимания. А ведь ещё ходили слухи, что краса-боярышня каждую весну покупала у него саженцы и цветочную рассаду. Этому долго никто не мог поверить! Возню с растениями весь приказ считал блажью Анисима, но год от года всё больше баб крутилось возле него, расспрашивая о цветочках.
— Дядька Анисим, Семён вернулся? — отойдя в сторонку, спросила Евдокия.
— Рано ещё. Ждем его через два-три дня. А тебе он зачем?
— Так по делу!
— Это ж по какому?
— По тому самому… — Евдокия округлила глаза, — наиважнейшему.
— Зайди к Борису Лукичу. Семён Григорьевич загодя прислал ему вести, так, можа, он расскажет тебе чего, — шепотом посоветовал Анисим.
— А сам чего же задержался? — удивилась боярышня.
— Дык знамо чего. Местной службе разгона дать, чтобы пошевеливались. Чай не нечисть пакость проделала, а живые люди, и их искать надобно.
Евдокия взбодрилась, услышав подтверждение своим мыслям.
— А ты читал Семёновы вести? Может, скажешь мне?
— Прости, боярышня, но с этим ты лучше к Борису Лукичу, — испытывая неловкость, всё же отказал Анисим.
— Он меня корить станет, что я заневестилась.
— Так заневестилась, — простодушно подтвердил служилый и Евдокия надулась.
— Не скажешь?
— Ты проведай старика, — добродушно посоветовал ей Анисим. — Он всегда рад тебе, а на его ворчание не обращай внимания.
— Ладно, чего уж… — смутилась девушка и отправилась в подземелье, сопровождаемая Кузьмой Балашёвым. Пройдя привычным маршрутом, она вышла к кабинету Репешка.
— Борис Лукич! — крикнула она и только после этого постучала, чуть выждала, давая время спрятать бумаги или принять деловой вид, и только тогда потянула дверь на себя.