— А князь?
— Я рассматривала Юрия Васильевича в качестве жениха, но… — принимая безразличный вид, чопорно бросила она и не закончив, щелчком послала вылезшее из подушечки перышко в полёт.
— То-то я смотрю, что он в твою сторону даже не глядит! Понял, что ты вертихвостка! — весело фыркнула Аграфена.
— И ничего я не… И что значит «не глядит»? Да он… Ему некогда… но он сто раз на дню мимо проезжает… — встрепенулась Дуня и смутилась своей яркой реакции на подковырку. Отпрянула от окошка и обиженно посмотрела на бабушку.
Аграфена усмехнулась и сделала вид, что дремлет.
— Ба, ты думаешь, что я не по сердцу князю? — подсела к ней девушка.
— Дуняша, ну как ты можешь не быть по сердцу?
— Я не то имела в виду, — отмахнулась девушка. — Он… я… ну должно же быть что-то между нами? Мне кажется, что что-то есть… но совсем неощутимое, непонятное и… — Евдокия расстроенно вздохнула и замолчала.
— Не знаю, не знаю… — покачала головой бабушка. — Ты на него не глядишь, старательно прячешься, а он…
— А он? — с любопытством поторопила она Аграфену, не понимая, почему та дальше не говорит.
— Бросит на тебя взгляд и отвернётся.
Дуня разочарованно кивнула. Все так и было. Вроде ищет её, но как только найдёт, то сразу же скрывается из виду. И совершенно не ясно было как это понимать? Душа просила героических поступков, безумных взглядов и идиотских признаний, а ничего не было.
— Евдокия, он муж зрелый и ты глупостей от него не жди, тем более… — Аграфена уставилась вдаль, как будто вместо стен видит что-то другое.
— Бабуль, ну что из тебя все тянуть надо?
— Дуняшь, ответь мне честно: а за что ему тебя любить?
— Не поняла. Ба, это вообще-то обидно!
— Девочка моя, ты для меня самая лучшая, но для князя… разве ты показала ему, что стоишь того, чтобы за тебя бороться?
— Ба, но…
— Погоди, послушай, раз спросила. Еремей сказал, что царь освободил Юрия Васильевича от клятвы и дал добро на сватовство к тебе. Ты не высокого рода, поэтому коснись что, ваши детки встанут самыми последними в очередь на царство. Одновременно твоё положение достаточное, чтобы общество все-таки приняло тебя в качестве княгини.
— Бабуль, я это без тебя знаю. Уж поверь мне, я приложила немало сил, чтобы всё так и было.
Аграфена с удивлением посмотрела на внучку, но согласилась и кивнула.
— Только, видимо, ты не учла ни собственных переживаний, ни князевых. Дуняша, пойми, он уже многое повидал и испытал. Сколько раз он смотрел смерти в глаза? Его жизнь устоялась, но однажды ты подарила ему надежду. Он поверил, загорелся, но ты выросла, и он не знает, что ему ждать от тебя.
— Ты хочешь сказать, что он боится?
Аграфена задумалась насколько она права, раздавая советы. Ее собственная жизнь сложилась совсем не так, как она мечтала.
— Дуняша, ты бы брала пример со своей подружки.
— С какой подружки? С Мотьки, что ли?
— Нет, с Еленки Оболенской. Вся Москва обсуждала, как она поперёк отца пошла за своего Юряту.
Евдокия улыбнулась, вспомнив, как дело было. Сейчас Еленка с Юрятой ладно живут.
— Ба, я не смогу, как Еленка, — вздохнула Дуня. — Робею, — призналась она.
— А и не надо прям как она, — Аграфена обняла внучку за плечи. — Но показать князю свою заинтересованность нужно. Взглядом ли, добрым словом или поднесённым ковшиком с водою. Любому мужу хочется увидеть заботу о себе.
Евдокия слушала бабушку и со всем соглашалась, но как только представляла, что ей надо проявить инициативу, то на неё накатывал страх быть отвергнутой.
Аграфена заговорила о мужах, как о ранимых, переживающих, зависимых от женской теплоты и ласки. И Евдокия постепенно набиралась внутренней храбрости. Она даже представила Юрия Васильевича раненным. Вот он лежит, грязный и вонючий, смотрит на неё затуманенным от боли взглядом. И так детально всё представила, что сердце сжалось от жалости.
— Тебе надо себя показать… — продолжала говорить Аграфена, вырывая внучку из той истории, где она отважно ставит князя на ноги, а он говорит, что жить без неё не хочет.
— Он же помнит тебя девочкой, — рассуждала монахиня, — а ты расцвела. Вот и покрасуйся перед ним.
Евдокия отстраненно покивала, принимая бабушкины наставления, но в ближайшие дни ничего не изменилось.
Дуня решила, что подносить ковш с некипяченой водой она не будет, а вот поразить наповал своими талантами — это по ней! Поэтому она рьяно продолжила разучивать с жёнками музыкальное сопровождение сказки о Золотом Петушке и рисовала маски, которые помогут ей менять образы. А поезд продолжал тащиться и следующей длительной остановкой стал Козельск, где царевича радостно встречал весь город, а к воротам своего дома вышел князь Воротынский.