— Ба, я здесь! Ты чего говорила?
— С князем пообщайся, лишним не будет, но…
— Но помни о чести! — продолжила за неё Дуня и чмокнула в полную, но одрябшую щеку.
— Молодец! Давай, одевайся в свою непотребщину, я же схожу на кухню, возьму еды нам в дорогу, а то голодными останемся.
Евдокия вышла во двор вместе с бабушкой, но прежде чем она успела подойти к князю, к ней бросился купец, с которым она познакомилась в пути и передала короб с бусами и душистым мылом на продажу.
— Боярышня! — радостно воскликнул он. — А я тебя дожидаюсь.
— Поликарп?! Что случилось?
— Ничего не случилось, боярышня! — замотав головой, как конь, купец поклонился и, подойдя поближе, тихо произнёс: — Я монетки принёс, а то боязно мне их хранить. Сама понимаешь, мои да твои — хороший куш для бесчестных людей!
Евдокия аж вся засияла. Она не ожидала, что Поликарп так быстро покажется на глаза. Купец быстро огляделся, отвернулся ото всех, вытащил из-за пазухи мешочки и, сунув их в руку боярышни, отчитался:
— Треть стекляницы и мыла в первый же день продал, — тихо отчитался он, — а потом постольку поскольку, — купец сморщился и покачал ладонью, чтоб понятнее было, как пошли у него дела дальше. — Думаю, съездить в ближайшие селения. Господарь благоволит нам, так надо пользоваться, — с видом заговорщика, сообщил он ей о своих планах. Евдокия одобрительно кивнула, а вслух сказала:
— Идем-ка к моему возку, я деньги посчитаю.
С подсчетом Евдокия справилась быстро. Достала весы и взвесила. В мешочках было напихано серебра на двадцать рублей*. Не великие деньги для неё, но серьёзные для того же Поликарпа.
— Бабуль, спрячь в сундук, — попросила она Аграфену. — Коли понадобится на доброе дело, так бери, — добавила она, вспомнив, чем занимается бабушка.
— Иди уж, — вздохнула монахиня.
— Ба, не много ли ты набрала с собой еды? — воскликнула Дуня, увидев подошедших слуг с огромными корзинами, из которых вкусно пахло.
— Так не с пустыми же руками в монастырь ехать!
Евдокия кивнула и вернулась к купцу:
— Я довольна, Поликарп. Езжай с богом! Коли сложности будут, дай знать, помогу, как обещала.
— Оповещу, не сумлевайся, — обрадовался подтверждению защиты Поликарп, поклонился и поспешил к оставленному за воротами крепости своему возку. Он был счастлив, что сумел быть полезным боярышне. Поликарпу не только лишняя копеечка падала в собственный кошель, но появился шанс воспользоваться лавкой Евдокии Вячеславны в Новгороде. Теперь его там никто не обидит!
— Чего-то я князя не вижу, — вертя головой, пожаловалась боярышня.
— Он с воями с другой стороны нас ждет, — ответил ей Балашёв. — Мы-то сюда подошли из-за походного домика, а Юрию Васильевичу тут делать нечего. Он уж и твою Муху вывел, Евдокия Вячеславна!
— Тогда поторопимся, — произнесла боярышня.
Она дождалась, когда слуги расставят корзины так, чтобы те не мешались в дороге и выйдут, захлопнула дверцу, оставаясь снаружи. Её взгляд привлёк худенький мальчишка. Ему досталась самая тяжёлая корзина, но он, сгибаясь под нею, все же умудрялся делать вид, что легко с ней справляется. Ещё и попытался улыбнуться ей.
— Экий француз, — фыркнула Дуня.
— Что? — переспросил её Балашёв.
— Слуга явно нездешний, — задумчиво пояснила она, ловя ускользающую мысль. — Не такой чернявый и вообще… что-то в нём есть…
Кузьма пожал плечами.
— Есть в нём что-то фряжское, — со смаком произнесла она и неожиданно светло улыбнулась, глядя с удивлением на Балашёва. Ей вспомнилось, как он рассказывал о своей судьбе и о своей вере, что бог его ведёт куда-то. А она тогда сочла его фанатиком, но время всё расставило по своим местам. Евдокия внимательно посмотрела на служилого и, глядя ему в глаза, медленно произнесла:
— Чем-то на тебя похож.
Тот непонимающе посмотрел на неё.
— Кузьма, повернись-ка вот так! — попросила она, показывая профиль. Вои стали улыбаться, думая, что боярышня сейчас пошутит, но она продолжала пристально рассматривать Балашёва, а потом констатировала: — Знаешь, Кузьма, тот отрок точно похож на тебя. Вы одной породы, можешь не сомневаться.
— У меня не было сыновей, — как от удара дёрнулся Балашёв, — да и по возрасту… я ж тебе рассказывал, сколько лет провёл в плену.
— Не торопись отбиваться от моих слов, — укоризненно покачала головой Евдокия.