— Ты… — зашипела княжна на боярышню, но осеклась и жалобно посмотрела на князя: — Я замерзла и надеялась погреться у твоего огня, — пролепетала она, прикусывая нежную пухлую губку жемчужными зубками.
Евдокия была потрясена. Она бы никогда не решилась на подобные ужимки, но у княжны получилось так естественно и мило, что она сама смотрела на неё, позабыв, как дышать. И боярышня поняла, что обязательно научится так же, а пока…
— Бедненькая, — заворковала она, оттирая ее от Юрия Васильевича, — давай я тебе твой красный носик разотру! — и показала, как она это сделает. — Такой нынче мороз, — покачала она головой и насмешливо повторила: — ужас какой мороз!
Катарина попыталась незаметно её пнуть, но Евдокия подцепила её поднятую ножку своей, и девушка чуть не упала. Она неловко взмахнула руками и отступила.
— Иди, княжна, подобру-поздорову, — сделала к ней шаг Евдокия, не давая вернуться. — У нас говорят: на чужой каравай рот не разевай!
Лицо девушки перекосило, но на князя она бросила многообещающий взгляд, прежде чем гордо удалиться. Евдокия повернулась к нему, намереваясь извиниться за грубость и неуместность женской свары, но князь лучился довольством. Боярышня без тени сомнений прилюдно заявила на него права и к тому же не дала попасть в некрасивую ситуацию, где ему самому пришлось бы отбиваться от знатной девыв. Евдокия же, отогнав княжну, посмотрела на него и всем своим видом изобразила вопрос.
— Ты защитила меня от неё, — коротко пояснил он, излучая хорошее настроение.
— А ты встал на защиту моей чести против Дракулы!
Дуне, в отличие от князя, весело не было. Ей хотелось сказать, что не надо было рисковать, а на валаха можно было случайно обрушить сосульки с крыши, но воздержалась. Она уже немного успокоилась и понимала, что при ней Юрий Васильевич не мог ответить иначе на провокацию Дракулы. А она не осмелилась бы подстроить Владу подлую смерть ни в виде падающих сосулек, ни в каком либо другом. На пике эмоций могла бы чего-нибудь сотворить, но сейчас вспомнила слова деда, что надо быть умнее и дальновиднее. И князь ведь именно так поступил! Он очень ловко воспользовался чужим вмешательством, перенял инициативу и перетянул конфликт в выгодную ему область. Умный и коварный рюрикович!
На слова боярышни о защите чести князь лишь слегка пожал плечами, при этом вглядываясь в её лицо. Он видел, что она задумалась и что-то для себя решает. Он опасался, что Евдокия будет разочарованна, что поединок не состоялся. При дворе Стефана только и разговоров среди девушек, кто из мужей сражался за них.
— Здесь обманчиво вольные нравы, — постаралась предупредить князя Дуня насчет Катарины.
Её, как и всех в посольстве, поначалу смутили танцы, наряды, сомнительные разговоры за столом и флирт, но очень быстро она поняла, что всё это фасад, за которым пока что скрываются старые устои. Возможно следующее поколение будет другим, но сейчас старый образ жизни и новые веяния уживаются. Во всяком случае, если девица заявит о бесчестье, то придётся жениться.
— Я заметил, — согласился он. — Буду осторожен.
— Княже! Все готово! — крикнул воин, показывая на лодки с поставленным парусом.
Губы Евдокии дрогнули, обозначая ободряющую улыбку и она отступила, давая Юрию Васильевичу дорогу. Как только он отошёл, она прислушалась к ветру, но тот был слабеньким. Да и снег был липучим, совсем не подходящим для лыжных гонок, а лодке предстояло скользить.
Она принялась думать, чем помочь, но князь, к её удивлению, не собирался устраивать гонки по речному льду. Он спустился и поднялся на другой берег. Все последовали за ним и Дуня тоже. Пыхтя, она вскарабкалась наверх и только сейчас увидела, что окружающий ландшафт непрост. Дорога к крепости и небольшая река находились на возвышенности, а дальше расположился пологий спуск. Низину занимал небольшой лес и вновь шёл подъём.
Евдокия с вожделением окинула взглядом длинный спуск, мечтая скатиться с него на санках, а лучше на лыжах, но она всё своё внимание сосредоточила на князе. Он объяснял своему воину и Дракуле с его избранником, как держаться и управлять лодкой.
Буер сильно отличался от тех, какие были несколько лет назад в Дмитрове. Первое, что бросилось в глаза — лодку приподняли и поставили на поперечную планку, к которой крепились лыжи, а хвост лодки теперь опирался на кусок лезвия. Мачта была выше и крепилась чуть в наклон, а парус… Дуне показалось, что он тоже стал каким-то другим.