Выбрать главу

Ей стало обидно за свою обувь — она у неё была экспериментальной. Её спрессовали из смешанных с клеем опилок, и до того, как она не промокла, всё было хорошо. Дуня понимала, что нужна резина, но с выжиманием сока из одуванчиков и бересклета у неё не задалось. В это производство надо было вкладываться, чтобы получить заметный эффект, но строительство слободки забирало все доходы.

— Кузьма, — подозвала она Балашёва, — возвращаемся в замок. Погуляли и хватит.

— Вот и ладно, боярышня, — обрадовался он. — Дело к вечеру, холодает. Князя звать?

— Не надо. У Юрия Васильевича сейчас свои заботы, — она оглянулась на шатер, откуда доносился женский смех. — А я что-то замерзла, не дай бог заболею… не хотелось бы.

— Тогда поспешим, Евдокия Вячеславна!

Но тихо уехать не получилось. Царевич подошёл, расспросил и сказал, что дядя Юрий расстроится:

— Дунь, он же всё это устроил для тебя, — укорил её Иван Иваныч.

— Я знаю и очень это ценю. Юрий Васильевич подарил мне замечательный день, который я бережно сохраню в своей памяти. Но надеюсь, что не последний, — светло улыбнулась Евдокия, с нежностью подумав о князе.

А князь в это время вертелся как уж на сковороде, окруженный придворными Стефана, отвечая на вопросы и желая только одного — последовать за Евдокией.

Примечания:

Церковь о звездочётах* — Преподобный Максим Грек: "…Нет, я никогда не соглашусь с этим богомерзким учением безумных звездочётцев, лишающим меня свободы воли! "

Блаженный Августин: "… они стараются устранить в нас побуждение молиться, и в худых, заслуживающих справедливейшего порицания делах, с нечестивою извращенностью располагают обвинять скорее Бога, творца звёзд, чем человека-преступника".

…калечить друг друга или оскопят*… — Дуня говорила об этом, зная, что именно сомнения дали пищу для зарождения сект скопцов и тюкальщиков (раздробление костей молоточком, чтобы мученик добрался до Бога)

Дельтаплан* — форма паруса схожа с греческой буквой дельта, а «планом» обозначалась плоскость.

…мочу привозили даже из Карфагена* — город сравняли с землей до нашей эры, но образованные дамы не заметили этого.

Афонсу собрался вести войну с мужем Изабеллы Фердинандом* — В Европе короли так же, как Иван Васильевич, собирали земли под свою руку. Португалец Афонсу хотел добавить в своё королевство Кастилию. Изабелла с Фердинандом занимались тем же (сбором земель под свою руку) и были в шоке, что кто-то позарился на их территорию. Так образовывалась Испания, которую мы знаем 😊)

Глава 18

— А ты любишь князя? — шёпотом спросила Елена у Евдокии, когда та уложила её спать.

— Не знаю, — боярышня устало пожала плечами и присела на край кровати. День выдался сумбурным.

— Как так? Я вот сильно-сильно люблю Ванечку! — восторженно призналась девочка. — Он такой красивый и добрый.

— Красивого и доброго приятно любить, — легко согласилась боярышня и словно наяву увидела своего прихрамывающего князя. Его полёт мог окончиться увечьем. — А если царевичу поранят лицо и он станет уродцем, ты будешь любить его? — спросила девочку Евдокия и скорчила жуткую гримасу.

— Э-э, думаю, что буду, — растерялась Елена, смотря на подругу, и попросила: — Фу, не делай так!

— А если он, превратившись из красавца в изувеченного человека, станет переживать, злиться на всех, говорить гадости и отталкивать тебя? Будешь ли любить такого? — вновь удивила своим вопросом девочку Евдокия.

Елена недоумевающе смотрела на Дуню, и на её глазах заблестели слёзы. А боярышня, словно не видя, какое воздействие производят её слова, продолжала:

— Ты к нему с лаской, а он тебе «отстань». Ты преисполнена благородством, ведь готова нести тяжкий крест и жить с таким уродцем, а он не ценит и гонит тебя?

— Дунечка, зачем ты так? — взмолилась девочка, смаргивая слезинку.

— Господарынька, ты не печалься, — обняла её Евдокия. — Я не пугаю тебя, а хочу, чтобы ты смотрела глубже. Иван Иваныч хорош собою и с возрастом будет только краше. У нас на его отца многие боярышни заглядываются и хотят, чтобы их мужья хоть немного походили на него. Но я хочу обратить твое внимание на то, что будь Иван Иваныч неказистым и нелепым, он всё равно оставался бы особенным и очень привлекательным.