Следующим его собеседником стал приказчик Ядрей, ошарашивший Андрея предложением избавится от плохого актива в виде соляной трубы на реке Боровка, потому как рассол там ну уж очень беден шёл. Однако Андрей это предложение не поддержал. Во-первых, зачем усиливать конкурентов, а ведь купят (если купят, конечно) тут только усольцы - другие-то в эти места не шибко пока стремятся. Всё же край земли русской, да ещё и Казань под боком. А во-вторых, беден рассол был лишь по сравнению с усольским, но коли сравнить его с иными местами на Руси, так ещё неизвестно, где он побогаче будет. Так что о продаже даже и речи быть не могло - качать и варить до полного истощения.
Ну а чтоб о глупостях у человека головушка не болела, затеял с ним князь долгий и обстоятельный разговор на тему, как жить дальше будем.
Потому как вспомнил он о такой великолепной вещи, как пятилетний план развития. А что, почему бы и нет? Ведь гораздо лучше планомерно развивать свои мощности, корректируя по мере поступления проблемные вопросы, чем метаться из стороны в сторону. К тому же это позволит более-менее спланировать и предстоящие расходы (которые и без того росли как на дрожжах). Итогом всего стало рождение плана с чётким указанием, что и к какому сроку надлежит сделать и когда, и как управляющий будет об итогах и проблемах докладывать. Такой подход к делам Ядрея может и удивил, но виду тот не показал: в конце концов ничего сверхъестественного в том плане не было. А вот последовавшее за обсуждением плана предложение...
Его князь сделал под конец, дабы ещё больше привязать столь нужного человека к своим делам. Нет, не про увеличение заработка, которое и так было самое высокое в округе. Просто он решил расширить своё своеобразное ЗАО "Русская соль" (ну не братья же Барбашины его называть!) и предложил Ядрею стать новым пайщиком. И пусть процент у того был не велик, но чем больше будет соли, тем больше серебрушек упадёт в ядреевский карман. И, судя по его оторопелому виду, приказчик к подобному предложению готов не был. Посмеявшись про себя по этому поводу, князь отправил того домой, переваривать нежданную новость.
Ну а третьим его визави стал среднего роста молодой человек, внешний вид которого сразу указывал на его принадлежность: скуластое лицо, прямые мягкие чёрные волосы, чёрные, бойкие, любопытные и слегка раскосые глаза и маленький приплюснутый нос с прямой спинкой и приподнятым кончиком. Но в то же время было заметно, что парень был явный метис с большой примесью европейской крови. Одет он был в традиционную для местного народа малицу, богато украшенную орнаментом и сшитую из хорошо выделанных оленьих шкур, под которой были те же традиционные рубаха, перетянутая поясом и штаны, заправленные в меховые сапоги. Причём и рубаха и штаны были пошиты из довольно приличного полотна, который завозили сюда купцы и который стоил отнюдь не дёшево.
- Пливетствую тебя, княже, - поклонился парень на русский манер.
- И я тебя, Айтюх Асыкович, - не остался в долгу князь.
Что ж, вот и свиделись, называется.
Младший сын местного вождя, прежде чем приехать в Княжгородок, долго раздумывал над предложением человека, что волею большого белого окса стал хозяином окрестных земель многие века принадлежавшие лишь манси. Увы, но ныне сила была не на их стороне и чужие отряды, несколько раз пройдясь войной, приучили людей леса не то, чтобы к покорности, но к тому, что лишний раз тревожить далёкого правителя не стоит. Да что говорить, если родной дядя - воин не из последних - не смог ничего сделать захватчикам и некоторое время даже провёл в далёкой Москве как пленник и заложник. А род от того поражения так до сих пор и не оправился. Уж слишком много воинов полегло в тех битвах.
Многие тогда ушли за горы, но многие и остались. Жизнь ведь для простого охотника практически не изменилась, им всё так же приходилось нести повинности в пользу своих оксов, выплачивая им мехами, шкурами, рыбой, дичью и другими продуктами, да выполнять разные работы, что временами возлагали на них белые воеводы. Ну да, добавился новый побор. Но был он, впрочем, фиксированный в 4 соболя на мужчину и взимали его с каждой юрты или полностью с рода. А вот у оксов и старейшин не поменялось практически ничего: они всё так же правили своими людьми, сами собирали с них наложенный ясак и сами же сдавали его чужим воеводам, за что те во внутренние дела рода старались не вмешиваться. Лишь изредка присылали своих людей обновить списки облагаемых налогом мужчин.