Вот и побрели по всей Руси вербовщики, завлекать людей на царский флот. Ряд предлагали стандартный, на пять лет, с достаточно чётко прописанными правилами и обязанностями. И нельзя сказать, что желающих было много, но Русь страна обширная! Тут один желающий, там двое — а на выходе полная команда в полсотни человек. Которую сразу же везли во флотские центры первичной подготовки, во время которой будущих морских волков учили работать с такелажем, лазать по вантам и канатам, а ещё и грамоте. Ибо флот, как говаривал князь, это совокупность самых современных технологий, допускать к которым необразованного человека можно, но глупо.
А по окончании "курса молодого морехода", как сам же князь и обозвал происходящее в центрах, завербованные целовали крест и приносили присягу на верность царю-батюшке, после чего в чине морехода 2 статьи направлялись во флотский экипаж, созданный в каждой военно-морской базе для проживания корабельных экипажей в зимние месяцы. И уже там распределялись на боевые корабли.
Но мореходы это одно, а вот канониры — совсем другое. Этих учить нужно было куда большему и куда дольше. Ведь артиллеристы должны были знать очень многое: от устройства пушки, до устройства и назначения снарядов, трубок и взрывателей. А уметь ещё больше: обращаться с пушками и наблюдать за их исправным состоянием, правильно и быстро исполнять обязанности всех номеров при орудии, наводить орудие при всех условиях и всеми способами, давать направление по вспышкам от выстрелов, по поднимающейся от выстрела пыли и по дыму рвущихся снарядов. И ещё многое, многое и многое.
И это многое привело к тому, что построенные за прошедшую зиму три новых галеона никак не могли войти в кампанию, так как до сих пор не имели ни пушек, ни достаточного количества канониров. Да и с командным составом была напряжёнка. Единственное светлое пятно было в том, что в этом году ожидалось возвращение из похода экспедиции Гриди Фёдорова, с которым должна была вернуться большая группа молодых командиров, прошедших огромнейшую практику. Вот только флот на этих четырёх галеонах не закончится и головной боли у Феоктиста в ближайшие годы не убавится.
Но оглядываясь назад, дьяк понимал, что ни за что не променял бы свершившиеся в его жизни перемены на прошлую спокойную жизнь. И дело даже не в жаловании, которое было весьма достойным, а в том, что сама работа ему стала по душе. Да и размах! Что он ведал во Пскове? Дела порубежные. А тут, через разведывательный отдел, он видел практически ясную картину всего мира, "держал руку на пульсе", как говаривал князь, событий, происходящих в тысячах вёрст от Москвы и организовывал мероприятия, которые позволяли царю-батюшке вести свою дипломатическую игру по всему миру. И не беда, что за длинный язык ему обещана смерть его самого и его близких. Новая жизнь вполне соответствовала его амбициям. И это дорогого стоило.
Глава 21
Тихо потрескивали дрова в камине, горящие свечи давали вполне яркий свет и Андрей, качаясь в кресле-качалке, давно введённом им же в обиход, спокойно вчитывался в пожелтевшие страницы, исписанные когда-то опять же им самим, ещё в первый год своего появления в этом мире. Читал и ругал самого себя за разгильдяйство. Ведь как много, оказывается, помнила его голова в те дни. Видимо перенос хорошенько так встряхнул тот чердак, что именуется человеческой памятью. И в старых тетрадках порой всплывало ТАКОЕ, что князь просто за голову хватался, понимая, что он упустил. А ведь давал себе зарок не забывать про эти записи. Давать-то давал, да сам же про него и забывал. Спасибо Вареньке, напомнила об их существовании, устроив в доме очередной большой переполох. Вот что за напасть такая, что в шестнадцатом, что в двадцать первом веке ему попадались жёны любящие со временем что-то менять в доме. Хлебом не корми, но дай ремонтом заняться, пусть хотя бы косметическим. Одно радовало: в этом времени не ему за хотелки жены отдуваться приходилось.