Многочисленные плотбища оказались буквально завалены заказами на постройку кораблей для заморского плавания, а количество дворянских сынов, желающих поступить в морское училище, побило все рекорды. Но дворяне, это дворяне, а вот знатные люди, да ещё и Рюриковичи — таковых во флоте было пока что двое. И вот по осени в Новгород приехал третий претендент — юный княжич Иван Андреевич Морткин. И хоть его скрытые мотивы читались как открытая книга (не той силы были князья Морткины, чтобы в местнической системе получать достойные должности в армии), но Андрей был подобному решению рад. Нельзя, чтобы в аристократической среде флот воспринимался как что-то недостойное. Так что чем больше представителей титулованной знати будет среди флотских начальников, тем проще с этим будет бороться. А когда представители "захудалых" родов через флот войдут в Думу или станут советниками государя, изменится отношение к нему и у потомков из ведущих родов. Но это всё большая перспектива, а пока что Андрей просто отписал начальнику училища, что "князя Морткина гонять яко всех, но училище он окончить при этом обязан!".
А вот самый большой восторг от привезённого Экспедицией у Андрея вызвали не злато-серебро, а картофель и помидоры. Наконец-то можно будет распространить по Руси столь полезные овощи. Да и самому картошечкой с мясом побаловаться. Варя, глядя на то, как он над семенами дрожит, откровенно смеялась, ведь он ей про картошечку и помидоры давно уже всю плешь проел. Да и сейчас главным огородником, ввиду его скорого отъезда, опять ей быть. Но Андрей точно знал, что на жену в этом вопросе он может полностью положиться. И её смех воспринимал с юмором.
Трофим очнулся от того, что кто-то вылил на него ведро воды. Застонав, он попытался встать и отомстить осмелившемуся на подобное, но с ужасом понял, что не может этого сделать по банальнейшей причине: он был связан. Дикое удивление затопило всю его сущность, отстранив на задний план все другие чувства и эмоции. Как? Почему? Всё что он помнил — зашёл в таверну послушать свежие сплетни, а дальше как отрезало.
— Очнулся, грешная душа? — неожиданно проскрипело откуда-то сбоку, заставив Трофима вздрогнуть.
— Кто ты, чего тебе надо? — охрипшим голосом вопросил он.
— Кто я, тебе без разницы, а почто ты тут — так сам скоро узнаешь, — человек со скрипучим голосом словно издевался над купцом, не показываясь ему на глаза.
— Да ведаешь ли ты кто я?
— Отож, — усмехнулся невидимый.
И в этот момент что-то загрохотало за спиной, скрипнула дверь, и по спине Трофима ощутимо повеяло прохладой. Слушая чужие шаги, он напрягся в ожидании чего-то неприятного и чуйка его не подвела. Сначала он увидел жёлтые сафьяновые сапоги, украшенные затейливыми ремешками, потом, по мере поднимания головы, разглядел щегольский кафтан из добротной ткани с ярким окрасом и, наконец, лицо вошедшего, обрамлённое небольшой тёмно-кудрявой бородкой. Разглядел и вздрогнул.
— Лукьян?
— Признал, собака, — усмехнулся тот.
А Трофим аж зубами заскрипел. Ух, как же он его ненавидел. Ненавидел ещё с той поры, когда был княжеским управленцем. Ненавидел за то, что этот цепной княжий пёс не давал умным людям погреть руки на чужом добре. За то, что по его прихоти любой в окружении приказчика мог оказаться наушником. Ненавидел и боялся. Особенно в тот момент, когда уже принял окончательное решение. Боялся того, что тот, обладавший поистине собачьим нюхом, его выследит и догонит. И не сносить тогда было Трофиму головы. Но уж больно куш был хорош. И потому Трофим решился…
Помня о доглядчиках, он всё делал сам. И вовремя отправил жену с детьми якобы у родителей погостить. А потом гнал коня, пока тот не захрипел, но смог уйти, заплести свои следы и даже нюх Лукьяна не помог княжьим людям найти его.
Так началась у Трофима новая жизнь. Жизнь, в которой он был богат и боялся собственного богатства. Однако шли годы, а людей князя в округе, где он поселился, всё не появлялось и не появлялось. И Трофим осмелел. Что толку чахнуть над златом, коль от него прибытку нет? А семья ведь пить-есть хочет. Да и самому уже хотелось в большие люди выйти. Так что вложил он всё украденное в торговлю с северными народцами. Да удачно вложил. В этом году уже не один, а целых три коча на промысел отправил. Для дочки мужа выгодного присмотрел. Собирался по осени сговориться. И вот на тебе — догнало его прошлое.