Паны-рада насели на своего государя, переходя от лести к завуалированным угрозам, но выбрали для этого не совсем подходящий момент. Бона крепко держала ситуацию в своих руках и умело подзуживала мужа. Пусть либо подобное бремя несут все земли шляхты и магнатерии, либо король, как такой же шляхтич, не обязан спонсировать ошибки казначеев (так Бона Сфорца обозначила беспардонное воровство). Раз паны-рада не горят желанием отказываться от столь славной традиции, то традицию надо слегка изменить! Ведь все внесут куда больше, чем один король. И Сигизмунд, постоянно накачиваемый женой, сумел устоять в этом споре, твердя как мантру: "либо все, либо никто". В конце концов, магнаты сообразили, что их ловко загнали в логическую ловушку, из которой было не так уж и много выходов. Прямо потребовать от короля оплачивать расходы казны означало прямо признать его не равным себе, а стоящим отдельно. А ведь король не может быть ниже подданных по положению! Признать, что магнаты Ягеллоны должны из личных средств оплачивать государственные дела, значить признать, что это могут делать и другие шляхтичи. А оставить всё как есть — оставить Польшу с пустой казной.
Поняв, что хорошего выхода нет, магнаты обрушили на голову королевы сотни проклятий, ведь всем при дворе было ясно, кто виноват в непривычной упорности короля в деле, которое все привыкли считать традиционной обыденностью.
Зато уже вскоре лично у короля появились столь непривычные для него лишние деньги, которые он мог теперь использовать для собственных нужд, не считаясь с панами-радой. И первым делом королевская чета направила их на облагораживание собственных земель, поскольку люди Боны уже давно выяснили, что владения Ягеллонов могли приносить куда больше дохода, если их правильно обиходить.
И нет, воспитанный в старых традициях Сигизмунд не бросил страну на произвол и частично покрывал финансовые дыры государевой скарбницы, ведь иначе Польша вполне могла рухнуть в пучину экономического кризиса на радость её многочисленным врагам, но делал это теперь не в ущерб собственным планам, да ещё и требовал (по наущению жены) чтобы за каждый злотый, отданный им из личных сбережений, подскарбий давал полный отчёт.
Разумеется, подобные вести очень не порадовали панов-рады. Они ведь хорошо понимали, что богатый король — сильный король. А сильный король — угроза их вольностям. Да, они смогли урезать кварцяное войско, содержащееся за счёт казны, но урезать личную дружину магната были бессильны. Ибо это было беззаконно! И потому количество личной армии магнатов упиралось только в финансовые возможности самих магнатов. Но если Сигизмунда они знали довольно хорошо и понимали, что на старости лет тот не выступит против вольностей шляхетских, то вот в королеве, а тем более подрастающем наследнике они уже столь уверены не были.