– Ты рот не раззевай! – крикнул ему мужик с повозки.
Холоп был раздражен и хмуро осматривался вокруг. Его нигде не хотели брать, по странной случайности. Пришел Холоп к старому дому, увидел здесь как богатых людей встречает прислуга и подошел к высокому человеку, едва те скрылись из виду.
– Чего тебе, попрошайка? А ну, брысь!
– Сколько ж можно-то! – воскликнул Холоп, снял шапку и бросил ее о землю. – Никакой не попрошайка я! Работать буду!
– А что делать умеешь-то? – снисходительно глядя на сцену, спросил высокий человек.
И тут Холопу было нечего сказать. Или… почти нечего.
– Умею охотиться. – отвечал Холоп и понял, что это действительно единственное, что он умеет делать кроме того как есть, спать и командовать.
– Хватит шутки тут шутить! Брысь сказал!
– А ну испытай меня, если вру…
– То что?
– Шапку эту съем! – поднял с земли свою теперь пыльную шапку Холоп.
– Совсем сдурел. – покачал головой высокий человек. – Ну ладно. Барин любитель до рябчиков и перепелок. Завтра с утреца отправишься с сокольничим. Где живешь-то?
– Нигде. – честно ответил Холоп, и сам этому удивился. Куда гордость его делась, что смог признаться в том, что его унижает?
– Таки попрошайка… – вздыбился высокий человек.
– Ну, ну! – воскликнул Холоп – Шапка! – вытянул он руку с шапкой вперед.
– Ладно. Ты человек непроверенный, пустил тебя бы в конюшню, но того гляди и лошади пропадут. Иди-ка ночевать на сеновал.
Холоп вздохнул – все же в поле, где холодно и голодно, но делать нечего. Работа была ему нужна.
«Сразу возьмут меня. Да и как могут не взять?! Лучший охотник в княжестве! Нет, во всем мире!»
И с этими самоуверенными мыслями Холоп разрыл сено и улегся спать голодным – еды ему не давали. Пить из кадки дали – и то хорошо. Утомившись за день, Холоп уснул сразу, удивляясь откуда на душе взялось такое спокойствие. Казалось бы, лишенный всего, терпящий такое обращение, голодный, внутри у него все должно было полыхать. Но едва Холоп согласился с происходящим и остался доволен всем, что ему было послано, на душе как раз тогда и стало спокойно. Примечая это, он погрузился в сон, и никаких снов не видел всю ночь.
Глава девятая. Новая рубаха
Наутро он проснулся вовсе не от лучей солнца или ласкового голоса, а от того, что его бесцеремонно облили водой из кадки.
– Вставай, соня! Скоро петухи запоют, разлегся тут как на перине!
Первые несколько секунд Холоп вообще не понял, что произошло. Потом, когда понял, не смог сдержать раздражение и гнев. Забыв спросонья о том, кем он стал, взъярился на будильщика:
– Ты что делаешь?! Да как ты смеешь?! Жить расхотелось?!
– Да ваш попрошайка с норовом, – услышал Холоп другой голос, – На-ка вот, получи еще! – и его облили водой снова.
Холоп вскочил и только тут осознал, что он всего лишь бродяга, а не князь.
– А будешь голосить – отправишься туда, откуда пришел! Таких, как ты – тьма тьмущая, и все хотят злато!
Холопу очень хотелось накричать в ответ и съязвить, но он сдержался ради дела и спросил:
– Уже пора?
– Сообразительный!
– Идти куда? Уже встал, уже умылся…
– Ты мне тут не дерзи. – отвечал незнакомец, бородатый и крепкий. – Тебе надо еще одежу какую-нибудь выдать.
– А моя не подойдет?
– Ну, тоже скажешь! – расхохотался мужик. – Рази это одежа? Простыня, так замотаться, чтобы не отморозиться.
Было еще темно, когда Холопа подняли. Потом его повели по лестнице внутрь терема, все темными лестницами. Холоп видел мельком проходя богатую обстановку и большие хоромы, и болела у него душа, что он лишился всего этого.
Спустились в подвал по каменной лестнице, где Холопа сунули в кадку с водой, отмыли, оттерли и дали одежу: чистую рубаху, штаны, обувку. Подпоясался Холоп, расчесался: любо поглядеть, снова стал красавцем писаным. Но долго любоваться не дали, повели к барину, знакомиться.
Снова через хоромы, дверями да окнами расписными, и вскоре оказался Холоп у богатого стола, в центре которого сидел барин – дорожный краснощекий человек, а рядом с ним сидела такая же розовощекая женщина, и приходилась она барину супругой. Со вчерашнего дня у Холопа во рту не было ни крошки, и, судя по тому, как его привели, кормить не собирались.
– Что за холопа привели? У меня от него аппетит портится.
Холоп подумал про себя, что этому мерину аппетит вряд ли чем-то можно испортить, тем более его присутствием.
– Охотник новый, Ваше благородие… Попытать счастья хочет служить у Вас.
Холопа тошнило от такой полиелейности. Он вспомнил, что когда с ним так говорили подданные (почти всегда), он принимал это как должное, и ничего не замечал.